Тибо был одним из лучших рыцарей христианского мира и от помешательства не утратил ни силы, ни ловкости своего искусства; напротив, они, казалось, удесятерились. Удары клинком сыпались с такою оглушительной быстротой, что Филипп вынужден был выпустить из рук лошадь и обнажить меч, чтобы защищать свою жизнь.
Поначалу он только оборонялся, медленно отступая и отражая удары, но сам удерживался от нападения, потому что Тибо оставался с обнаженной головой, тогда как он сам был в шлеме и считал за позор пользоваться своим преимуществом. Кроме того, противно его убеждениям было поражать человека, лишившегося рассудка, и проливать кровь в такой неравной борьбе.
Но борьба не утомляла Тибо, а казалось, придавала ему новые силы. Вне себя от искусного сопротивления, он проявлял бешеную энергию, чтобы одолеть врага. Мало-помалу от усиленных ударов, не дававших ему роздыха, разгорячался и Филипп.
Вдруг король побледнел. Тибо, воспользовавшись его великодушной обороной, захватил его на минуту врасплох и с такою силой ударил по плечу, что пробил кольчугу и рассек кожу.
Тут король не сдерживал уже своего гнева. Подстрекаемый болью, он забыл про великодушие и, бросившись на Тибо, с такой стремительностью наносил ему удары, что заставил отступить.
Тибо с бешеным отчаянием сопротивлялся, но король, прикрытый шлемом и латами, пренебрегал его ударами и занес уже меч над беззащитной головой противника, готовясь нанести роковой удар, который навеки исцелил бы несчастного рыцаря от безумия, как вдруг неподалеку от них, на берегах Сены, от которых отделяли их густые кустарники, раздались воинственный крик, громкие голоса и бряцание оружия.
Король и рыцарь вздрогнули и разом остановились. Шум сделался громче, еще явственнее. Противники опустили свои мечи и, увлекаемые одинаковым чувством, бросились в ту сторону, откуда проносились крики, и оба скоро скрылись в чаще леса.
Глава XXII
Оставим на минуту Филиппа Августа и графа д’Оверня, чтобы посмотреть, что делается с Куси.
По выезде из Руана рыцарь отправился с крайней поспешностью в путь, не напрасно торопясь поскорее оставить ту часть Нормандии, которая признавала еще власть короля Иоанна. Однако он успел выслушать крайне любопытный для него рассказ Эрмольда де Марси. В то же время шут Галлон испытывал чрезвычайную радость, видя своего рыцаря на свободе, и все время потешал его забавными выходками и кривляньями.
Путешествие совершалось благополучно, и они взбирались уже на крутой холм неподалеку от Пон-де-л’Арша, когда глазам их открылось зрелище, при виде которого Галлон вскрикнул от радости.
То был не кто иной, как провост Джон Уинкокстон, который как послушный исполнитель приказаний короля Иоанна распоряжался повешением Жоделля, для чего выбрал вместо виселицы величественный вяз.
Впрочем, Жоделль еще не болтался между небом и землей. Пока провост с шестью лучниками хлопотали насчет пенькового галстука осужденному, совершая дело с быстротой и навыком опытных мастеров, один из них влез на вершину дерева, чтобы прикрепить веревку с роковой петлей.
Бывает на свете много видов мужества, и Жоделль не был до какой-то степени его лишен. Как человек бывалый, выдержал много сражений, не говоря уже об отчаянных «подвигах» на больших дорогах. Но или казнь не приходилась ему по вкусу, или душа его недостаточно закалилась, чтобы хладнокровно видеть близкую смерть, только в эту критическую минуту силы его оставили, зубы стучали, ноги подкашивались, свет в глазах померк, а лицо побледнело, как у мертвеца.
При виде Куси в душе Жоделля вдруг промелькнула безумная надежда, и он как утопающий ухватился за соломинку. Брабант закричал, взывая о помощи, о милосердии рыцаря. Но Куси с презрением отвернулся от него.
– Гнусный злодей! – воскликнул рыцарь. – Я мог бы вырвать тебя из рук этих людей, но только затем, чтобы содрать с тебя живого шкуру! Каждая капля крови принца Артура вопиет о мщении, и если бы не уважение к рыцарским шпорам, я готов был бы остановиться и посмотреть на твою казнь.
Рыцарь проехал мимо, даже не удостоив негодяя взглядом. Но Галлон и не думал подражать своему господину.
– Ха-ха-ха! Достопочтенный Жоделль, они, кажется, повесить тебя хотят? – воскликнул он, осматривая брабанта с головы до ног. – Снимайте-ка ваш галстучек, капитан, эти господа приготовили другой, гораздо лучше вам подходящий. И хорошо сделали, потому что ты, Жоделль, всегда был порядочным ослом. Вместо того чтобы обращаться с просьбой к Куси, который тебя терпеть не может, почему ты не прибегнул к моему ходатайству? Вот я так спас бы тебя, ха-ха-ха! Да, достойный Жоделль, я мог бы тебя спасти, если бы захотел.
– Ах, ты демон, ты ведь не захочешь, если бы и мог! – возразил Жоделль, бросая на шута злобный взгляд. – Я думаю, что ты и впрямь дьявол во плоти, как тогда сказал нам в Оверни, потому что только дьявол может испытывать удовольствие, мучая человека в такую минуту.
– Так ты всерьез этому веришь? – воскликнул Галлон, явно польщенный комплиментом. – Ха-ха-ха! Только посмотри! Нет, ты слишком глуп, и я отказываюсь от удовольствия видеть тебя повешенным: рожу скривишь уродливо.
Галлон подъехал к провосту и, отодвинув рукой нос, сказал на ухо Джону Уинкокстону несколько слов, которым, однако, тот не очень охотно поверил.
– Я говорю вам, что это истина, – настаивал Галлон. – Я сам слышал, как отдан был приказ. Ну, если мне не верите, так посмотрите туда, вон в ту долину. Разве не видите всадника, который мчится сюда во весь опор? Ха-ха-ха! Вы все ужасно глупы, если думаете, что король Иоанн может обойтись без такого мошенника.
Провост, взглянув, куда указывали, приказал своим подчиненным приостановиться, а Галлон с видом покровительства кивнул ошеломленному Жоделлю, поскакал дальше и с громким хохотом присоединился к своему рыцарю.
По приближении шута Куси, спустившись с холма, уступил любопытству и оглянулся, думая увидеть брабанта качающимся между небом и землею. Велико было его удивление, когда он увидел, что вместо казни связанного Жоделля сажают на лошадь и везут обратно в Руан.
– Клянусь честью! – воскликнул рыцарь. – Да ты не на шутку колдун, Галлон, если мог спасти жизнь этому злодею, вырвав его из рук палача. Жаль только, что сила твоего искусства употреблена на дурное дело.
– Не я его спас, – отвечал Галлон, – а ваш добрый друг, король Иоанн. И по этому случаю хочу предупредить вас, рыцарь де Куси, что если вы не перестанете меня колотить, то я доведу вас когда-нибудь до того, что и сам перейду на службу к этому добродушному королю. Ха-ха-ха! А то отправлюсь к Гийому де Ла Рош-Эймону. Вы знаете этого красавца Эймона, который так пристрастился в моему носу… И к даме вашего сердца, ха-ха-ха! Тогда-то я насмотрюсь на красавицу Алису, которую Иоанн Анжуйский выдал сегодня Гийому, чтобы вознаградить за некоторую услугу деликатного свойства. Он думал, что никто не слышит, но у меня ухо так же чутко, как нос длинен, вот я и слышал все, ха-ха-ха!
