Под бешеными порывами ветра лошади припадали на задние ноги, отчаянно бились и ржали от ужаса и боли. Ветер крутил вместе с пылью песок, ветки и камни, причинявшие людям и лошадям серьезные повреждения. Наконец, он подымал с земли целые вихри едкой соли, разъедавшей глаза хуже табачного дыма. Если бы индейцы не замотали головы, многие из них непременно бы ослепли.
Ураган бушевал около часа. Ветер свистел индейцам в уши; кожу их сек песок; острые камешки ранили в кровь тело. Временами ветер усиливался до такой ярости, что людям трудно было устоять на месте и еще трудней – удержать коней. Поминутно сверкали молнии, беспрерывно грохотал гром. Наконец к ледяному ветру присоединился такой же холодный проливной дождь. Ураган налетел со стороны снежных Кордильеров.
Индейцы знали, что ливень предвещает окончание торменты. И в самом деле, она прекратилась так же внезапно, как началась. Сразу прояснилось, небо стало вновь безоблачным, словно никогда не знало туч. Солнце весело улыбнулось путникам. Только земля покрылась толстым слоем грязи: это осела пыль, смоченная дождем.
Тормента пронеслась.
Блистая свежее омытой бронзой кожи, юноши-индейцы встали на ноги и, сняв с себя кожаные попоны, накрыли ими лошадей.
Поскакали дальше. Многие были изранены камнями в кровь.
Тормента
Глава XXV
В поисках убежища
Вряд ли нужно пояснять, что смерч, захвативший тобасов на солончаковом мысу, был тот самый, о котором Гаспара предупредило дерево-барометр. Правда, индейцев отделяли от следопытов добрых полтора дня езды, но ураган покрыл это расстояние в каких-нибудь полчаса.
Гаучо не стал ждать торменты в открытом поле. Он знал поблизости место, где можно было укрыться. Ему уже приходилось заглядывать в эти края: однажды он здесь охотился с покойным Гальбергером, а еще раньше побывал тут, когда спасся бегством от гуайкуру, захвативших его в плен и уволокших вверх по Пилькомайо.
Охотясь, Гальбергер набрел в тех местах на любопытный грот и с пытливостью геолога подробно осмотрел его. Гаспар запомнил положение пещеры.
– Милях в четырех отсюда, – сказал Людвигу и Чиприано Гаспар, отъезжая от дерева-барометра, – там, где в Пилькомайо впадает ручей, я знаю отличную пещерку. Срежем, однако, путь, а то не поспеем.
Всадники пустились во весь опор: теперь уже нельзя было сомневаться, что приближается тормента. Это видно было не только по состоянию цветов мимозы, но и по темному облачку, появившемуся на горизонте. Гаучо сразу оценил значение облачка. Ураган налетел на следопытов так же внезапно, как и на индейцев. Сначала наступили томительное затишье и духота, потом поднялся ледяной ветер, небо почернело, и солнце померкло.
Но путники наши не испытали на себе всей ярости торменты. Ураган не успел еще развиться, когда они подъехали к обрывистому берегу «арройо» (ручей) и спустились на конях по откосу. Добравшись до воды, сделали сто ярдов вверх по течению ручья и с первым порывом ледяного ветра достигли зияющего входа в пещеру.
– Boвремя! – воскликнул гаучо. – В обрез поспели! – добавил он, спешиваясь и вводя коня под темные своды.
– Скорей, мальчики! – закричал он, когда Людвиг и Чиприано спрыгнули на землю. – Еще не все готово. От торменты так просто не спрячешься: она найдет, пожалуй, дорогу и в закупоренную бутылку. Каррамба! Вот она уже начинается…
Последние слова смешались со свистом ветра, который ворвался в пещеру с клубами пыли и ворохом сухих листьев.
Гаучо выглянул наружу: темно, хоть глаз выколи; лишь кое-где мрак раздирают молнии. Ветер рвал и метал; с треском ломались деревья. Ручей, омывавший подступ к пещере, клокотал. Долго стоять на месте не приходилось.
– Давайте сюда ваши пончо. Надо завесить вход.
Торопить юношей не пришлось. Они понимали, что такое тормента. Они переживали ее дома вблизи Асунсиона, когда она намела в комнаты целые кучи пыли сквозь щели и замочные скважины. Так у нас на севере метель запорашивает дома снегом, которого Людвиг и Чиприано никогда не видели…
Все три пончо были сорваны с седел и плотно занавесили вход в пещеру. Гаучо сшил их вместе, пользуясь крепким шипом кактуса вместо иглы и конским волосом вместо нитки. К своду пещеры пончо прикрепили остриями ножей, глубоко засевших в сланце, а снизу придавили тяжелыми камнями.
Только покончив с этим, путники вздохнули спокойней. Взглянув в последний раз на свою работу и убедившись в ее прочности, гаучо сказал мальчикам:
– Теперь можем не бояться, сеньоры, торменты.
Глава XXVI
Непрошеный гость
Путникам, погрузившимся в полный мрак, оставалось лишь сидеть или праздно расхаживать в пещере, пережидая ураган. Но Гаспар не склонен был так бессмысленно тратить время.
– Сеньорито, – заговорил он, отходя в угол, где стояли все три лошади. – Надо скрасить наше пребывание в этой гостинице. Для начала предлагаю поужинать. Целый день провели в бешеной скачке, гнали, коней во всю мочь, и лично я голоден, как волк. Сейчас я, кажется, и волка съел бы живьем. Что вы скажете, сеньорито, о хорошей бараньей лопатке?
Ответ был, конечно, восторженный.
– Но в потемках есть неудобно, – продолжал гаучо. – К счастью, у меня с собой огарок, и притом из самой замечательной пачки свеч. Во всяком случае, она обошлась мне очень дорого: я купил ее к похоронам покойной матери, и проклятые падре содрали с меня по пяти пезо за штуку, говоря, что освященную свечку дешевле продать нельзя. Заплатив так дорого, я счел себя в праве сохранить огарки. Не напрасно сунул я один из них в седельную сумку.
И, вытащив из сумки завернутый в замшу огарок, гаучо собрался высекать огонь.
В это мгновение он услыхал потрясающе неожиданный звук и застыл с кремнем и огнивом в руках.
Людвиг и Чиприано вздрогнули. Лошади зафыркали. Это был звук, от которого в степях, лесах и горах Южной Америки кровь стынет в жилах у всякого, кто его слышит – у человека, птицы или зверя. То был рев ягуара!
– Эль тигре! – глухо воскликнул Гаспар.
И через секунду рев повторился громче и протяжнее…
– Где он? – шепнули все трое.
Эхо пещеры подхватило рев хищника, а свист ветра и топот испуганных коней окончательно сбивали с толку. Где ягуар? Внутри пещеры или снаружи?
Следопыты заспорили, но ягуар взревел в третий раз – и всем показалось, что он находится под открытым небом. Четвертый рык – и в один голос решили, что хищник находится в самой пещере. Не успели путники утвердиться в этом мнении, как ягуар заревел в пятый раз, и что-то грузное шлепнулось в завесу из трех пончо. Ягуар рвался в пещеру.
