Надежды гаучо оправдались. Лишь только солнце позолотило верхушки деревьев, вдали на равнине показались две большие птицы. Сквозь листья альгаробий ясно была видна их мерная походка в развалку.
– Виват! – воскликнул Гаспар. – Два страуса.
Птицы медленно направлялись к ручью; сейчас они подойдут к пригорку, на котором расположились следопыты. Все трое схватились за ружья. Гаспар прицелился сквозь чащу в ближайшую птицу – самца. Тот поднял голову, хрипло крикнул и умчался в равнину. Самка за ним. Гаучо изумился. Ведь птицы не могли заметить людей.
«Чего же они испугались?» – спрашивал он себя и вдруг понял: дыма костра! Страусы впервые видели голубой дымок, подымавшийся над деревьями.
– Карраи! – горестно крикнул гаучо вслед удалявшимся страусам. – Проклятый костер! Зачем он нам только понадобился? Из-за него мы лишились завтрака. Впрочем, нет. Погодите.
Страусы постепенно замедляли шаг. Наконец они остановились, разглядывая голубоватую струйку дыма скорее с любопытством, чем с тревогой. Успокоившись, огромные птицы вновь принялись за поиски пищи, но не так беспечно, как раньше. Теперь они все время оглядывались, готовые насторожиться при малейшем шорохе.
– Ружья нам не нужны, – сказал Гаспар, – я хорошо изучил нравы страусов: всполошившись, они несколько часов кряду ни за что не позволят к себе подойти. Погнавшись за ними на лошадях, мы потеряем целый день, – никакой завтрак того не стоит. Ничего не поделаешь. Закусим бобами.
– Ну нет! – мотнул головой гаучо, понаблюдав за страусами. – Нашел! Они от нас не уйдут.
– Каким образом? – спросил Чиприано.
– Мы подойдем к ним.
– Но как?
– Сейчас узнаешь. Здесь нам поможет Чиприано. Я пошел бы и сам, но слишком грузен для такого предприятия.
Мальчики решительно ничего не поняли, однако, зная, что Гаспар зря не болтает, покорно ждали дальнейших событий.
Глава XXXVII
Переодевание
Гаспар принялся за дело. Юноши с интересом наблюдали за ним. Он полез в свой мешок и вынул из него самую лучшую рубашку тончайшего полотна, с вышитой грудью и рукавами. Гаучо надевают такие рубахи на праздники и на «фанданго», когда собираются поплясать.
– Жалко праздничной «камизы» (рубахи), – проворчал он, – впрочем, ничего: выстираю, подкрахмалю – и все будет в порядке.
– Ну-ка, сеньорито, – обратился он к Чиприано, – сбрось с себя все и надень эту штуку.
Молодой парагваец, сняв «жакебу» и «кальцонеро», облачился в рубаху гаучо.
Гаспар обвязал шею Чиприано красным шелковым платком, спустив концы на грудь.
Затем, вытащив из костра обгоревшую веточку, вычернил ее порохом, обстругал на конце и прикрепил ремешком к переносице мальчика.
Еще несколько штрихов, и Чиприано превратился в журавля-солдата. Гаспар был уверен, что глупые страусы примут парагвайца за журавля. Индейцы Южной Америки всегда ловят страусов таким способом.
– Чудесно! – воскликнул гаучо, любуясь делом своих рук. – Если ты будешь действовать умно, – а в этом я не сомневаюсь, – то завтрак нам обеспечен. Ну, сеньорито, отправляйся.
Чиприано давно уже сообразил, что от него требуется, и горел желанием выполнить хитро задуманный план, но какое только взять оружие? Карабин, болу или лассо?
– Ружье, конечно, надежнее, – сказал Гаспар, – оно всегда выручит; но чем меньше мы произведем шуму, тем лучше. Кто знает, может, за нами следят краснокожие. Выстрелы их привлекут, а это будет некстати. Бери лучше болу или лассо.
– Мне все равно, – сказал Чиприано, не хуже Гаспара владевший болой или лассо.
– Тогда бери болу. Я знаю случай, когда лассо, соскальзывало с шеи страуса. Но стоит только накинуть на страуса болу, как он валится на землю. Возьми мою, она хороша; можно метать без промаха.
Болa гаучо отличались от обычных увеличенным расстоянием между шарами.
Спрятав под рубахой болу и ружье, Чиприано вышел на охоту; в дальнейшей помощи гаучо он не нуждался. Нужно было подойти как можно ближе к страусам, замахнуться болой и лишь на худой конец пустить в ход ружье.
Людвиг и Гаспар с интересом следили за парагвайцем.
Страусы успокоились и снова шествовали к ручью, привлеченные свежей зеленью.
Чиприано играл свою роль превосходно: то выставит ногу вперед, то остановится, опустив длинней клюв, как бы высматривая слизней и лягушек. Страусы его заметили, но ничуть не встревожились, приняв за птицу. Нередко страусы и журавли дружно промышляют себе пропитание на одной поляне. Журавль подошел шагов на двадцать к страусам. Они спокойно его подпустили. Вдруг одно из движений Чиприано показалось им подозрительным, и, вытянув шеи, они с изумлением уставились на него. Затем раздалось шипение самца, предупреждающее об опасности, и птицы обратились в бегство. Но бежать удалось только самке.
Бола со свистом стреножила самца и повалила на землю.
Бола со свистом стреножила самца и повалила на землю
– Браво! Браво! – вскричали Людвиг и Гаспар, бросаясь к поверженному страусу.
– Самку я мог бы пристрелить, – сказал «журавль», поспешив им навстречу, но подумал, что лучше все-таки избегать шума.
– Страусиха нам сейчас и не нужна, – заметил Гаспар, – этого красавца хватит на завтрак, обед и ужин по крайней мере на два дня.
Гаучо перерезал страусу горло и только тогда распутал на ногах его болу. С торжеством подняли огромную, весом с теленка, птицу и понесли на бивуак.
Глава XXXVIII
Страус
Вскоре под альгаробиями вкусно запахло жареной птицей. Гаспар выбрал на завтрак самые лакомые куски – грудку и ножки.
Чиприано переоделся.
За завтраком путешественники говорили о южноамериканских страусах, так называемых pea или авеструц.
Мальчики были знакомы с повадками страусов. Чиприано – по своему охотничьему опыту, а Людвиг – по книгам и по рассказам отца. Гаучо был всех осведомленней.
– В нашем краю, – сказал он, – встречается несколько пород страусов; из них я видел три. Самые маленькие – не крупнее индюков. Оперение у них темнее, чем у того страуса, которым мы завтракаем, ноги – короче и сплошь в перьях. Самки этих страусов кладут очень мало яиц. Как это ни странно, яйца эти не уступают по величине яйцам крупных пород, но испещрены голубыми пятнышками и более продолговаты. Я собирал их на равнинах Патагонии, когда участвовал в экспедиции с буэнос-айресской армией. Климат там гораздо суровее. Мелкие страусы – «avestruz petise», как их называют туземцы, – не водятся в жарких пампасах, а страусы из породы сегодня пойманного нами встречаются преимущественно в Чако – там, где намного теплее. Третья порода – нечто среднее между двумя первыми, но попадается очень редко. Не правда ли, Людвиг?
