– Да, это старый вождь, – вздохнул гаучо. – Ничего не поделаешь, – умер и уже высох, как мумия. Умер он, конечно, от старости… Но от чего бы он ни умер, худшего для нас случиться не могло. Карраи! Чертовски не везет!
Облегчив душу этим восклицанием, Гаспар выпрямился на помосте, глядя уже не на труп и не на погребальную утварь, а вдоль – в сторону смоковницы, под ветвями которой отдыхали его юные спутники. Луна освещала его лицо, искаженное мучительной тревогой.
Такого волнения Гаспар не переживал с тех пор, как нашел в прибрежных зарослях убитого Гальбергера. Словно повязка упала с его глаз. Он внезапно прозрел. Всю дорогу следопыты думали о Нарагване, все надежды свои возлагали на одного Нарагвану. И вот Нарагвана – мертв и бессилен!..
– Кто, кроме старого вождя, сможет нам помочь, если даже захочет? Боюсь, что никто! Тысяча чертей! Плохо дело! Хуже, пожалуй, не бывало…
Гаспар изучал открытое лицо Нарагваны с таким вниманием, с каким привык склоняться лишь над таинственными следами, оставленными на траве пампасов неведомым всадником. Гаучо вникал в путаницу событий.
– Да, – бормотал он, – теперь я все понимаю. Он умер две-три недели назад. Понятно, почему индейцы так внезапно покинули старое становище. Понятно и то, почему Нарагвана не известил нас. Он ни в чем не повинен. Власть перешла к его сыну. Чего ждать от ослиной головы и змеиного сердца? Уж, конечно, не защиты и не пощады! Я знаю, он по уши влюблен в нашу девочку… Тем хуже для бедняжки. А как мы вырвем ее у него?
– Плохо дело! То, что он похитил ее и привез сюда, – продолжал свой монолог гаучо, – вполне естественно: раз умер отец, кто мог помешать ему сделать так, как он хочет. Странно только, что ему удалось в тот самый день столкнуться с хозяином так далеко от нашего дома. Можно подумать, он рыскал давно вокруг эстансии, подглядывая, кто куда едет. Но подозрительных следов вблизи дома я не заметил… Да и у старого становища свежих следов не было, – кроме отпечатков подкованного коня, а их-то и не оказалось в наших владениях, со стороны становища, во всяком случае. Впрочем, он мог подъехать и с другой стороны, а с индейцами встретиться позже у брода. Ладно, вернемся, разберу все как следует…
– Вернемся, – повторил он вдруг совсем в ином тоне. – Вернемся ли мы, это еще вопрос! И вопрос сомнительный… Однако что я замешкался? Какой от этого прок? Если б старик был жив, с ним бы стоило еще разговаривать, а чем скорее распроститься с мертвым, тем лучше. Прощай, Нарагвана. Спокойной ночи, приятного сна!..
Гаспар-гаучо не упустил бы случая пошутить даже перед лицом смерти. С улыбкой подошел он к стояку и соскользнул на землю.
Но чем ближе подходил он к дереву, под которым спали мальчики, тем серьезнее и мрачнее становилось выражение его лица. Казалось, он сомневался, возвращаться ли ему.
– Жаль будить их, – шептал гаучо, – да еще с такой ужасной новостью. Но ничего не поделаешь: не сказать – нельзя. Теперь все переменилось, надо строить, новые планы, действовать совсем по-иному. Да, хороши бы мы были, если б прямо явились к индейцам… Вот уж действительно не везет.
Глава XLVII
Дурные вести
Думая, что мальчики спят, Гаспар ошибся. Спал только Людвиг, разбитый усталостью и еще не вполне оправившийся после приключения с электрическими угрями. Чиприано же не мог заснуть. Теперь он тихонько расхаживал под деревом и ждал гаучо, недоумевая, куда и зачем тот исчез. Гаспар узнал во тьме силуэт юноши.
– Где ты был, Гаспар? – спросил Чиприано.
– Гулял по кладбищу.
– И обнаружил что-то неладное.
– Почему ты так думаешь, сеньорито?
– Вижу по твоему лицу.
Луна светила гаучо прямо в лицо, и юноша заметил его беспокойный взгляд.
– Что там такое? – повторил он. – Новая опасность? Ну же, Гаспар, говори! Все равно ведь придется сказать.
– Скажу, скажу, мой мальчик, но только обоим сразу. Надо бы разбудить Людвига. К сожалению, ты догадался: я увидал такое, что сам теперь не рад… Но дело, может, и не так уж плохо, как мне показалось.
Взволнованный, Чиприано подбежал к Людвигу и тряхнул его за плечо. Юноша вскочил, как ужаленный, спрашивая, в чем дело. Тогда Гаспар полушепотом рассказал, что он видел на кладбище. Все трое погрузились в глубокую задумчивость, соображая, как теперь быть. Ясно было одно – необходимо действовать немедленно.
Не прошло и нескольких минут, как в самом деле пришлось действовать. Гаспар смекнул, что место ночлега не безопасно. Одна из лошадей, напуганная метнувшейся совой, громко зафыркала и забила копытом. А что, если лошади заржут в ответ на ржание, доносящееся из города? Ведь тогда их услышат индейцы.
– Обмотаем коням морды, – предложил Гаспар, – а еще лучше – уведем их на скат холма, по которому мы поднялись на кладбище. Кстати, если придется удирать, оттуда спуск короче. Ну, сеньорито, берите херги.
И он обмотал своей хергой морду коня. Мальчики – тоже. Затем все трое взяли коней под уздцы и, отведя их на противоположный конец кладбища, привязали в густых кустах.
– Здесь место надежное, по крайней мере до утра, – сказал Гаспар. – Завтра двинемся, куда угодно. Но помните, мальчики, если нам придется удирать, то ставкой в скачке будет наша жизнь. Теперь Нарагваны уже нет, и никто не защитит нас от волка, который украл нашу овечку и держит ее крепко…
Последние слова так обескуражили юношей, что гаучо круто переменил тон, воскликнув:
– Каррамба!.. Жив Нарагвана или умер, а Франческу мы отнимем теперь же! Это можно сделать и без старика. Кажется, я нашел способ…
По правде сказать, Гаспар морочил своих юных спутников. Ничего он не придумал. Все надежды его рухнули со смертью старого вождя. Теперь ему было ясно, что Нарагвана не принимал ни в убийстве, ни в похищении никакого участия. Ясно было и то, что в этом преступлении повинен Агвара. Обратиться к нему за помощью, просить его, чтобы он освободил девочку, было бы нелепо. Что же делать? Как быть?
На лихорадочные вопросы Чиприано гаучо отвечал уклончиво:
– Терпение, сеньорито! Дай немного приглядеться и сообразить, тогда я с удовольствием расскажу тебе все. А пока пойдемте отсюда. Проведем лучше ночь на том конце кладбища, у дороги в город. Я убежден в существовании такой дороги. Оттуда мы увидим и услышим все, происходящее на равнине, а если кто сюда и пожалует, то заметим его вовремя и успеем спрятаться. Идемте. Да не шумите, а то как бы нам не разбудить Нарагвану.
Глава XLVIII
Гаспар задумывает маскарад
Предположение гаучо оказалось правильным: с западной стороны холма спускалась к городу дорога. Так как склон здесь был крутой и каменистый, она все время вилась зигзагами, но была много шире тропинки, по которой взбирались на холм наши путники. Да и немудрено: тропинка вела в пустынную степь, а дорога соединяла кладбище с городом. По ней тобасы носили всех своих мертвецов. Перед самым плато была выбоина, быть может, протоптанная многими поколениями индейцев. Сколько похоронных процессий прошло по ней между двумя уступами, подобно массивным воротам, отмечавшими вход на кладбище!
