Прежде всего гаучо подвел мальчиков к дереву, под которым собирались раньше устроиться на ночлег и где лежали пончо, ружья и прочие вещи. Захватив оружие и пожитки, путники начали искать дорогу в город и нашли ее очень легко: к ней сходились все тропинки кладбища. Найдя дорогу, остановились в тени одной из нависших глыб, стороживших вход на кладбище. Гаспар выбрал неподалеку плоский камень и усадил на нем мальчиков.
Камень этот занимал очень выгодное положение. С него был виден весь город, а кроме того, и дорога до первого поворота. Таким образом, сидя на нем, путники могли заметить всякого, кто стал бы подниматься на кладбище. Дорога была ярко освещена луной, и пройти по ней незамеченным не мог никто. Камень, наоборот, лежал в тени. Снизу рос невысокий кустарник.
Устроившись на камне, Гаспар стал медленно, осторожно отвечать на расспросы спутников. В сущности, у него был не настоящий план действий, а только смутная идея.
– Да, – говорил он, – нам, кажется, остается только один путь. Если взяться за дело как следует, удача обеспечена. По-моему, мы все-таки добьемся своего.
Гаспар умолк, как бы соображая. Юноши прекратили расспросы, не желая ему мешать. Наконец гаучо поднял голову и сказал очень странную вещь:
– Один из нас должен стать индейцем.
– Стать индейцем? – воскликнул Людвиг. – Что ты хочешь сказать, Гаспар?
– Я говорю, что кому-нибудь из нас надо переодеться индейцем и пробраться в город.
– Да, понимаю. Но ведь это опасно, Гаспар…
– Разумеется, – отвечал гаучо. – За такую проделку индейцы способны размозжить человеку череп дубиной, а пожалуй, и сжечь на медленном огне. Но теперь ведь все для нас опасно – так почему же не рискнуть? Если мы этого не сделаем, опасность не уменьшится. А переодеться индейцем я могу. Надеюсь сыграть эту роль отлично; некоторый опыт, как вы знаете, у меня уже есть. Точно таким способом я в свое время спасся от гуайкуру, когда они захватили меня в плен, и если б я тогда плохо притворялся, то вряд ли бы вы сейчас разговаривали со мной.
– Как же ты сделал это? – спросил Людвиг.
– А очень просто. Костюм я занял у одного плюгавого индейца, который как раз меня сторожил. Сначала, правда, пришлось «занять» у него дубину и вернуть ее не совсем приятным для него способом. Дурак был сам виноват, что спал, когда я занял у него дубину; он спал и тогда, когда я возвращал ее; спит, наверное, и теперь, когда она уже возвращена, только покрепче прежнего. Затем я переоделся в его тряпье и щеголял в нем целую неделю, пока не добрался до самого Парагвая. А костюм оказался мне к лицу. Настолько к лицу, что я совершенно свободно прошел в нем по всему становищу гуайкуру, и никто меня не задержал. В сумке у этого разини я нашел немного красок и вымазал себе кожу. Если бы мне удалось сделать то же самое теперь, я бы вывел из города пленницу.
– Гаспар, – воскликнул Чиприано, – сделай это и требуй, чего хочешь в награду!
– Спаси сестру, – взмолился Людвиг, – и мать тебе ни в чем не откажет!
– Та-та-та, – укоризненно закачал головой гаучо. – О чем это вы говорите, мальчики? Вы предлагаете мне взятку за спасение дочери Гальбергера? Нет, Гаспар Мендес не таков! Каррамба! Все мы сейчас плывем на одном плоту и либо вместе спасемся, либо вместе утонем. Впрочем, не утонем, а выплывем…
Глава XLIX
Ночная странница
Но как же выполнить дерзкий план?
– Если бы здесь был хоть один тобас, – сказал Гаспар, – я бы сумел его уговорить поменяться со мной костюмом, как в свое время того гуайкуру. Но тобаса у нас нет. Что ж, если занять костюм невозможно, подумаем, нельзя ли его смастерить. К счастью, на костюм тобаса материала идет немного, а шить и вовсе не приходится. Набедренную повязку я сделаю из рубахи, а на плечи накину пончо, и все будет отлично.
– А цвет кожи, Гаспар?
– Правильно, – кивнул гаучо, – если я оставлю кожу, как она есть, она непременно меня выдаст. Хотя о бронзовом загаре достаточно позаботилось солнце. Многие тобасы не темнее нас с вами, сеньорито. Но тело, безусловно, придется подчернить. Хорошо, что я захватил с собой немного краски. После случая с гуайкуру я без краски из дому не выезжаю, можете мне поверить… А пончо делу не повредит. Вы знаете, тобасы сами ткут пончо или снимают их с бедного гаучо, неосторожно углубившегося в пампасы.
– Неужели, Гаспар, – с сомнением в голосе спросил Людвиг, – тобасы ничего не заметят? При солнечном свете они заметят, что ты накрашен.
– При солнце – конечно. Но днем я им не покажусь. Если уж идти в город, то в сумерки. Я думаю сделать это завтра вечером, сразу же после захода солнца. Индейцы будут загонять скот в коррали и вряд ли станут вглядываться в прохожих.
– Допустим, – продолжал Людвиг, – ты вошел в город, и никто на тебя не обратил внимания. Что ж ты предпримешь дальше?
– Это уж будет зависеть от обстоятельств, сеньорито. От обстоятельств и от удачи. Гаспар Мендес не такой человек, чтобы запустить руку в осиное гнездо без уверенности, что там можно достать немного меду.
– Так, значит, ты уверен в себе? – с новой надеждой воскликнул Чиприано.
Ему показалось, что гаучо чего-то не договаривает, скрывает какую-то часть своего плана.
– Конечно, уверен, – ответил Гаспар. – Иначе нам оставалось бы только сесть на коней и ехать домой.
– Никогда! – отчаянно выкрикнул Чиприано. – Скорее сам пойду в город и сложу там голову!
– Успокойся, мой мальчик, – промолвил Гаспар. – Незачем тебе идти в город и гибнуть там. Если судьба не подведет меня снова, это будет совершенно излишне. Впрочем, план у меня несложный: надо лишь разыскать индейцев, которым я в свое время оказывал кое-какие услуги. Одного, например, я вылечил от болезни. Если бы не мое лекарство, он бы переселился в поля счастливой охоты, а его туда не тянуло… Правда, лекарство было не моего изготовления, я взял его у хозяина; но больной все же поклялся в вечной дружбе. Судя по всему, на него можно рассчитывать. Это самый честный индеец, какого я встречал. К тому же он человек влиятельный, что-то вроде помощника вождя у племени тоба…
– У меня есть тоже знакомый тобас, – прервал его Людвиг. – Если удастся его найти, он непременно поможет. Это брат Насены – Каолин.
Чиприано пристально взглянул на кузена. Ему показалось странным не то, что Людвиг вспомнил о девушке и ее брате, а то, что сначала он произнес имя девушки, как будто она занимала в его мыслях первое место. Но так оно и было, хотя юный натуралист держал это в глубочайшей тайне.
Не замечая подозрительного взгляда Чиприано, Людвиг продолжал:
– Ты ведь помнишь, мы с Каолином всегда были друзьями. Он часто ходил со мной, вернее – брал меня с собой, удить рыбу. Я уверен, он не побоится Агвары и нам поможет.
– Тем лучше, – вмешался Гаспар. – Если мой пациент окажется ненадежным, можно будет поговорить с Каолином. А покуда спрячемся здесь до завтрашнего вечера. За это время приготовим маскарадный костюм. Когда стемнеет или немного раньше, я проскользну в город и буду бродить по улицам, пока не найду своего приятеля. Его высокий рост и широкие плечи сразу бросаются в глаза.
