Франческа даже не пыталась разжалобить караульщика. Пуститься в путь одной нельзя, а безумец в проводники не годится.
Девушка думает о другом: что, если в хижину войдет повелитель Шеботы и ее раба? Она боится Агвары!
Молодой кацик ничем не обидел ее. Он всегда с ней любезен, вкрадчив, внимателен, но что-то мешает Франческе поверить в его искренность. Кажется, вот-вот он сбросит маску. Ведь Агвара один из вдохновителей убийства ее отца…
Шаги. Франческа испуганно вскочила. Шаги ли это? Скорее шорох сухих листьев. Нет, к шалашу подходит кто-то чужой. Франческа знает семенящую поступь Шеботы, привыкла к ее кряхтенью и воркотне. Кто же это? Кому, кроме самой ворожеи, может понадобиться ее шалаш глубокой ночью? Тольдо Шеботы является чем-то вроде святилища для всего племени. Оно объявлено табу, то есть под запретом: никто не смеет к нему подойти без вызова ворожеи или без ее разрешения – никто… кроме Агвары.
Пленница омрачилась при мысли об этой привилегии Агвары, которая держит ее под постоянным страхом. Это, несомненно, он!
Франческа насторожилась. Сердце бьется, грудь вздымается. Она переводит дыхание… Нет, шаги немужские: легкие и упругие. Нет, это не Агвара…
С порога тольдо послышался мягкий женский голос. Незнакомка обратилась к полуидиоту-караульщику. Он ответил на ее приветствие, спрашивает что ей нужно.
– Я хочу поговорить с бледнолицей девочкой.
– Нельзя! Шебота запретила… Не пущу…
– Но она приказала мне войти. Она сама послала меня к бледнолицей. Бабушка Шебота занята и не придет до завтра.
– Откуда мне знать, что это так? – недоверчиво спросил раб Шеботы, обнаружив редкую для идиота сообразительность. – Я не говорю, что ты лжешь, но все-таки не верю. Бабушка Шебота не даст поручения вздорной девчонке, как ты.
– Ты меня знаешь?
– Да. Ты сестра Каолина, первая красавица племени тоба. Зовут тебя Насеной.
– Так ты мне веришь, надеюсь? Сестра Каолина не может лгать.
– Ах! Красавицы – все обманщицы…
Какие-то смутные воспоминания промелькнули в его мозгу.
– Нет, не могу, – возвысил он голос, – не могу тебе поверить, хоть ты и сестра Каолина и красавица…
– Поверишь: гляди!
Она поднесла к его глазам ожерелье Шеботы.
– Вот что дала мне бабушка Шебота в знак того, что я в праве говорить с бледнолицей. Она приказала мне с ней повидаться. Ну?
Недоверие раба рассеялось. Шебота берегла ужасный талисман, как зеницу ока, выпускала его из рук лишь в случае крайней необходимости. Рассуждать было нечего.
– Входи.
Глава LIII
Освобождение
Насена и раб говорили на языке тоба. Франческа, зная несколько слов, поняла, что индеянка добивается свидания с нею. Что нужно ей от нее в такой час? Девушка встречала Насену в старой тольдерии, но никогда не заговаривала с ней. Сестра Каолина ее чуждалась и не посещала в эстансии. Последнее время индеянка при встречах кидала на нее косые взгляды. Франческа недоумевала. Она никогда и ничем не обидела сестры Каолина. Странно! Брат ее, Людвиг, дружил с Насеной, а та дичилась ее.
Франческа не ждала от ночной гостьи ничего хорошего.
Насена вступила в тольдо не только не враждебная или надменная, но с мягкой сочувственной улыбкой на устах. Индеянка сжалилась над пленницей и перестала видеть в ней соперницу. Девушка была так трогательно беспомощна, что вспыхнувшая было в Насене ревнивая злоба погасла.
– Хочешь освободиться? – спросила Насена.
– А ты здесь при чем? – ответила Франческа, не веря дружелюбной улыбке.
– Насена может тебя освободить, если ты пожелаешь…
– Если я пожелаю? Насена смеется надо мной! – усмехнулась пленница, невольно перенимая напыщенную, с нашей точки зрения, манеру индейцев – называть собеседников в третьем лице. – Конечно, хочу! Каким образом думает Насена меня освободить?
– Я верну бледнолицую ее родичам.
– Они далеко… За сотни миль отсюда… А Насена сама проводит меня?
– Нет, бледнолицая ошибается: за ней пришли ее друзья, они близко.
Пленница встрепенулась… Луч давно погасшей надежды блеснул в ее глазах.
– О ком говорит Насена?
– О белокуром Людвиге, о смуглом парагвайце – твоем двоюродном брате и Гаспаре-гаучо. Они тебя ждут в окрестностях тольдерии, у подошвы холма. Насена с ними сговорилась и обещала тебя привести. Бледнолицая сестра моя, – нежно проговорила Насена, взяв Франческу за руку, – доверься Насене: она тебя не обманывает. Ты вернешься к брату, к друзьям и к тому, кто ждет нетерпеливей всех…
Пленница изумилась. Кто посвятил Насену в ее тайну? Как могло это случиться? Чиприано не мог ее выдать.
Франческа забыла, что индеянка многие годы была близкой соседкой и сама, с прозорливостью своей расы, догадалась, что девушка неравнодушна к двоюродному брату.
Насена предлагала побег. Так хочется поверить индеянке!
– Бледнолицая сестра моя, доверься Насене
– Благодарю тебя, Насена. Ты назвала меня белой сестрой. Разве могла бы ты говорить так ласково, если б хотела мне зла? Я пойду за тобой куда укажешь. – И Франческа протянула индеянке руку.
Девушки направились к порогу. А сторож? Насена о нем забыла. Вдруг он не выпустит их? Франческа поняла причину ее замешательства. Они зашептались. Насена решила идти напролом, еще раз сыграв на талисмане Шеботы. Караульщик тяжко дышал на пороге. Бедняга страдал астмой. В груди его что-то свистело и клокотало.
Индеянка и Франческа, держась за руки, подошли к задыхавшемуся рабу.
– Я забыла тебе сказать: бабушка Шебота требует бледнолицую к себе; я провожу ее.
– Ни шагу из тольдо! – прохрипел страж. – Шебота убьет меня, если я позволю уйти бледнолицей.
– Но бабушка мне велела ее привести.
– Откуда я знаю?
– Скоро же ты забыл, что я тебе показывала. – И Насена подала ему талисман.
Раб Шеботы взял ожерелье.
– Оно самое, – сказал он, с такой силой потряхивая связкой зубов, что они защелкали, как кастаньеты, – но я не пущу бледнолицую. Жизнь мне еще дорога!
– На что тебе жизнь без свободы? – шепнула ему Франческа на его родном, испанском, языке.
Раб вздрогнул и протер глаза, как бы очнувшись от долгого сна.
– Свобода, говоришь ты? Давно это было… Я больше не тот… Я тень человека…
– Свобода тебя воскресит, – сказала ему Франческа, стараясь придать своим словам возможно большую убедительность.
