В несколько секунд исчезли головка и передние лапки белки; но обжора была прервана среди пиршества; черный удав спускался с лианы; он свесился во всю длину, и только хвост его еще был обкручен вокруг ствола.
Обжора была прервана среди пиршества; черный удав спускался с лианы
Но вот удав уже на земле и, с невероятной быстротой бросившись на гремучую змею, обвивается вокруг нее своим черным полированным телом.
Это было странное зрелище: змеи сплелись в клубок, катались по траве и бешено боролись. Нелегко было уследить за ходом сражения. Долгое время мы ничего не могли разобрать.
Змеи сплелись в клубок, катались по траве и бешено боролись
В величине между обоими пресмыкающимися не было значительной разницы. Черный удав был, пожалуй, длиннее на фут, но в обхвате тоньше своей противницы. Однако за ним было большое преимущество, которое не замедлило сказаться: он был несравненно подвижнее и проворнее гремучей змеи. Сильный и ловкий, он с легкостью раскручивался и снова обвивал врага, сжимая его в железных объятиях. С каждым разом туловище гремучей змеи как будто усыхало, сплющенное мускулами черного гада.
Гремучая змея располагала единственным оружием, которое с успехом могла бы применить, а именно – ядовитые зубы43; но, на свое несчастье, в минуту нападения она вонзила их в белку и не успела выбросить из пасти лакомую добычу, парализовавшую все ее силы. Во время ожесточенной борьбы то и дело мелькал пушистый хвост белки, словно огненно-рыжий флаг.
Движения змеи замедлялись. Теперь мы явственно различали, как они боролись. Констриктор яростно кусал врага в гремучий придаток, похожий на четки, и своим хвостом ударял по голове золотистую змею, постепенно терявшую последние силы.
Вскоре сражение закончилось. Последние содрогания – и гремучая змея околела. Но черный удав продолжает наносить удары, словно наслаждаясь гибелью противника. Наконец победитель не спеша распутывает кольца, ползет к пятнистой голове гремучей змеи и, вырвав из ее пасти белку, собирается проглотить ее.
Но удаву не удалось вкусить плоды победы, потому что Куджо, питавший вполне естественное отвращение к пресмыкающимся, метким выстрелом уложил его на месте.
Глава XXV. Сахарное дерево
К вечеру мы вернулись домой с большим мешком отличной соли – достойной наградой за все наши труды. Теперь мы могли засолить мясо. Мы были обеспечены солью на несколько недель и знали, где добыть новую, когда запас истощится.
После ужина Генри, весь день сгоравший от любопытства, напомнил матери, что она обещала рассказать ему о своей таинственной и важной находке.
– Уже пора, мать, – сказал он, лукаво улыбаясь. – Поделись с нами своим секретом. Что ты обнаружила? Может ли сравниться твое открытие с находкой соли, которой вы обязаны мне?
– Разве я обещала раскрыть свои карты сегодня вечером? – возразила мать. – Я хотела вас утешить, когда вы падете духом, а сейчас, по-моему, вы достаточно жизнерадостны.
– Нет, нет! – замахал руками Генри. – Говори сейчас же! К тому же я, признаться, не в духе, – прибавил он, нахмурившись. – С утра меня что-то тревожит…
– С тех пор как ты бросил меня одного с чаном, когда охотился за вонючкой, – с громким смехом перебил его Франк, которому весело вторил добродушный Куджо.
Намек на утреннее приключение, которое служило неисчерпаемым источником для шуток, не понравился Генри. Мать, чтобы предотвратить ссору, быстро перевела разговор на другую тему и заявила, к общей радости, что сейчас откроет свой секрет.
– Слушайте, дети, – начала она. – Проходя сегодня утром по лужайке, я заметила на опушке чудесное дерево, одно из самых драгоценных и красивых. Оно принадлежит флоре умеренного пояса, но, приближаясь к субтропическим странам, доходит до огромных размеров. Быть может, и вы обратили внимание на высокие деревья с прямыми стволами и красновато-рыжей сверкающей листвой.
– Совершенно верно, – обрадовался Франк. – Я набрел однажды на такую рощу! У одних листья малиновые, у других оранжевые…
– Да-да, – кивнула мать. – Но эта расцветка листвы объясняется близостью осени. Летом листья с лицевой стороны ярко-зеленые, а с изнанки белесоватые, блеклые.
– Чему же тут радоваться? – вздохнул Генри, разочарованный открытием матери. – Я тоже видал это дерево. Оно красиво, правда, но нам не нужно!..
– Ты думаешь? – усмехнулась мать.
– Какой же прок от этих деревьев? Они не приносят никаких плодов. Я внимательно их разглядел и не понимаю, чему ты обрадовалась. На топливо они годятся, но слишком толсты – не распилишь.
– Умерь свой пыл, Генри, не торопись. В этих деревьях есть кое-что более полезное для нас, чем дрова или плоды.
– Неужели листва? – перебил нетерпеливый мальчик. – На что могут понадобиться листья?
– Листья, действительно, нам не нужны, – невозмутимо продолжала мать. – Но есть нечто другое…
– Так что же? Ведь оно не приносит ни цветов, ни плодов. Впрочем, быть может, ты имеешь в виду маленькие висюльки? Но на что они? У них довольно жалкий вид.
– Это шишки…
– Вот так радость! Точно такие я видел на обыкновенном яворе.
– Ты прав. Эти деревья принадлежат к одному семейству. Ну, гадай дальше!
– Дай подумаю… что может быть ценного в этом дереве? Пожалуй, сок?..
– Наконец-то! – торжествующе улыбнулась мать.
– Значит, это клен? – вскричал Франк.
– Да. Одна из разновидностей клена: так называемый сахарный клен44. Что скажешь, недоверчивый сынок мой Генри?
Эта новость произвела огромное впечатление на всю компанию. Франк и брат его слыхали о сахарном клене, но никогда раньше не встречали его. Младшие дети, Мария и Луиза, ничего не знали о кленах, но слово «сахар» звучало для них магически. Девочки весело захлопали в ладоши, увидав, как обрадовались взрослые: им померещились роскошные торты, пирожные и конфеты.
Даже Куджо, не имевший представления о клене, так как дерево это не растет на его родине, но по-детски любивший сахар, живо заинтересовался разговором.
Когда смолкли радостные крики и все постепенно успокоились, Мария подробно рассказала детям о сахарном клене.
– Нетрудно отличить сахарный клен по блестящей гладкой коре и пятилапчатому листу. Летом расцветка листвы, как я уже сказала, светло-зеленая, а осенью оранжевая или красная. Вы заметили, вероятно, некоторое сходство с английским кленом. У них одинаковый ствол, ветви и однотипная богатая листва. Дерево клена отличается прочностью. Из него выделывается высокосортная мебель; оно идет также на постройку кораблей и мельниц. Но главная ценность сахарного клена – в соке. Кленовый сахар вполне заменяет тростниковый и свекловичный. В некоторых странах умеренного пояса, например в Соединенных Штатах, добыча кленового сахара имеет практическое, хотя и второстепенное, значение. Каждый клен приносит в год три-четыре фунта превосходного сахара. Надрезы делают весной: ни зимой, ни летом сока нет. Осенью сок тоже течет, но не так обильно, как весной. Все же надеюсь, что нам удастся запастись достаточным количеством сахара, чтобы дождаться весны…
