Дон Пабло казался утомленным. Но почему же он не имел лошади, несмотря на свое богатство? Мало того, выражение его лица было грустно, а во взгляде сквозило беспокойство; в глазах его жены светилась та же тревога; дети тоже печально молчали, хотя и не догадывались о причинах волнения своих родителей. Даже Гуапо был серьезен. На каждом повороте крутой горной тропинки он оборачивался назад, с беспокойством поглядывая в сторону Куско. Что же было причиной этой тревоги и печали? Дело в том, что дон Пабло спасался бегством и боялся погони. Совершил ли он преступление? Напротив, он проявил себя героем и теперь, павши жертвой собственного мужества и любви к отечеству, вынужден был бежать в пустыню, чтобы избавиться от позорной смерти.
На каждом повороте крутой горной тропинки он оборачивался назад, с беспокойством поглядывая в сторону Куско
События, о которых идет речь, происходили в конце восемнадцатого века, еще до освобождения испано-американских колоний из-под власти метрополии. Эти страны в ту пору управлялись вице-королями – наместниками испанского короля, действовавшими еще более самодержавно, чем их властелин. Они окружали себя пышным двором и жили со всею роскошью, свойственной правителям варварских государств: имея право жизни и смерти, они пользовались им крайне несправедливо и произвольно.
Являясь сюда из Испании, эти развратные фавориты окружали себя лишь выходцами из старой Европы и устраняли креолов от всяких должностей, хотя бы это были люди способные и знатные. Алчные слуги беспечного самодержца, они соединяли в своем лице презрение к местному населению со всею разнузданностью и беспощадностью тиранической власти. Таковы были причины всеобщего недовольства, породившего великую революцию, которая после пятнадцати лет кровавой войны привела наконец к полной эмансипации испанских колоний и которой задолго до того предшествовал ряд отдельных восстаний, всякий раз подавлявшихся с невероятной жестокостью.
Вам, конечно, скажут, что Южная Америка ничего не выиграла от этой независимости и что с тех пор этой прекрасной страной овладела анархия. Немного найдется вопросов, о которых высказано столько поверхностных и ложных суждений, как о народной свободе. Глубокое заблуждение считать, что народ наслаждается миром и благоденствием только потому, что он находится в состоянии внешнего покоя. В царской России пока нет никаких народных волнений4
[4], ничто в ней, по-видимому, не нарушает гражданского мира и тишины. Но миллионы рабов, стонущих под бичом господ, находятся в состоянии беспрерывной войны и не выйдут из него, пока это хваленое спокойствие не завершится нежданной бурей. Раб никогда не может примириться со своими угнетателями и беспрестанно ведет с ними систематическую борьбу, сплошь и рядом более ужасную по своим последствиям, чем открытая война и кровавая анархия. Эта ежедневная классовая война приводит к миллионам погубленных жизней, и эти жертвы голода, жертвы преступных правительств не менее многочисленны, чем те, что остаются на поле брани. Я не могу в настоящее время свободно говорить об этом; возможно, настанет некогда день, когда я сумею еще вернуться к этому вопросу, и тогда, мои юные читатели, я освещу его так, как надлежит.
События, о которых я веду речь, происходили в конце минувшего столетия, когда влияние Великой французской революции стало сказываться даже в испано-американских колониях. Одно за другим вспыхивали в них восстания, но эти преждевременные народные возмущения всякий раз кончались неудачей. Если бы дону Пабло не удалось бежать, он разделил бы печальную участь своих несчастных собратьев; все его имущество было конфисковано и стало добычей хищников, от которых он хотел избавить свою родину.
Мы застаем его как раз в момент бегства, взбирающимся на гору вместе со всей семьей и верным Гуапо; этим и объясняется та скромность, с которой он путешествует, и выбор дороги. Он решил добраться до восточного склона Анд и поселиться в необитаемом лесу. Ему до сих пор удавалось избегать встречи с солдатами, гнавшимися за ним по пятам, но кто мог поручиться, что так будет продолжаться и в дальнейшем и что эти искусные ищейки не нападут вскоре на его след?
Глава III. Ядовитые деревья
Наши путники, продолжая взбираться по неровной тропинке, извивавшейся по горному склону, находились на высоте нескольких тысяч футов над уровнем моря. Окружавшая их растительность становилась все более и более редкой; деревьев в собственном смысле слова уже не было. Попадались лишь тощие кустарники, главным образом почешуйник и ратания43, покрывавшие скалистые склоны. Индейцы пользуются этими карликовыми деревцами в качестве топлива, ратания служит, кроме того, очень распространенным средством против дизентерии и кровохарканья. Из корня этого растения добывают сок, экспортируемый в Европе и пользующийся в медицине широкой известностью благодаря своим кровеостанавливающим и вяжущим свойствам.
Дон Пабло был выдающийся натуралист. Как и большинство его соотечественников, принимавших участие в колониальных восстаниях, он был глубоко образованным человеком и с усердием предавался научным занятиям. Быть может, в этот раз он впервые путешествовал, не обращая никакого внимания на фауну и флору окружавшей его местности; встревоженный опасностью, угрожавшей ему и его семье, он даже не удостаивал взглядом предметы, попадавшиеся ему навстречу, и не заметил прелестного кустарника с пунцовыми цветами, который перуанцы называют за его цвет «христовой кровью». Он думал лишь о том, чтобы увеличить расстояние, отделявшее его семью от разъяренных врагов; но тропинка, по которой они двигались, была не что иное, как высохшее русло горного потока, и взбираться по ней можно было лишь с величайшим трудом; кроме того, этот переход был слишком продолжителен для лам, которые редко в состоянии пройти больше пятнадцати-двадцати километров в день. Эти бедные животные совершенно выбились из сил и останавливались на каждом шагу, несмотря на все старания Гуапо, голос которого, хорошо знакомый им, до сих пор подбодрял и поощрял их; особый звук, похожий на звук эоловой арфы, который ламы издают, когда они переутомлены, становился все громче и громче; иногда он превращался в рев, и наши путешественники уже стали опасаться, что не сумеют до наступления ночи выбраться из узкого ущелья, в котором они очутились, когда вдруг они достигли небольшой горной площадки, покрытой низкорослыми деревьями, широко распространенными в Андах, где их называют «молле».
Эти деревья редко имеют в высоту больше трех-четырех метров; перистые листья их напоминают листья акации, а плоды представляют собой кисти небольших ярко-красных ягод, которые индейцы употребляют для приготовления лечебного напитка, похожего на пиво. Самое дерево идет на топливо и ценится тем более, что оно растет в местности, где другие деревья очень редки. Особенное значение оно имеет в сахарном производстве, так как пепел его обладает сильными щелочными свойствами, благодаря чему более пригоден для рафинирования сахарного сиропа, чем пепел других пород. Листья молле очень ароматичны и издают сильный запах, если их растереть на ладони.
