– Очень рад, – отвечал он просто, польщенный тем, что такая красивая девушка помнит товарища своих игр, с которым не виделась уже одиннадцать лет, – но, – прибавил он, – я должен признаться, что не узнал бы вас.
– Почему? – спросила она. – Разве я так изменилась?
– Да, – прямо отвечал Фой, – вы были девочкой с красными руками, а теперь превратились в такую красавицу, какой я еще никогда не видал.
При этих словах все засмеялись, не исключая пастора, а Эльза, покраснев еще больше, проговорила:
– Я помню, что вы бывали не очень вежливы, но теперь вы научились льстить, и это хуже. Нет, пожалуйста, пощадите меня, – закончила она, заметив, что Фой намеревается вступить с ней в спор. Отвернувшись от него, она сняла плащ и села на стул, придвинутый для нее Дирком к столу, думая про себя, что было бы гораздо приятнее, если бы ее освободил от разбойников Фой вместо Адриана, несмотря на его изящные манеры.
Во время ужина Эльза стала рассказывать о своем приключении. В эту минуту вошел Адриан. Первое, бросившееся ему в глаза, было то, что Эльза и Фой сидели рядом, оживленно разговаривая, а второе – что для него не было поставлено прибора.
– Ты позволишь сесть мне, матушка? – спросил он громко, так как никто не видел, как он вошел.
– Конечно, почему ты спрашиваешь? – ласково отвечала Лизбета, замечая по тону Адриана, что он чем-то раздражен.
– Потому что для меня нет места. Без сомнения, пастор Арентс более почетный гость. Однако после того как человеку пришлось рисковать жизнью в борьбе с вооруженными бродягами, и он не прочь был бы присесть к столу и съесть кусочек.
– Рисковать жизнью? – с удивлением спросила Лизбета. – Из того, что сейчас рассказала Эльза, я поняла, что негодяи убежали, как только ты ударил одного из них.
– Само собой разумеется, если ваша гостья сказала, что было так, то это правда. Я не обратил внимания. Во всяком случае, они убежали, а она освободилась. Конечно, о таком пустяке нечего и говорить.
– Адриан, садись на свое место, – предложил Фой, вставая, – и не хвастайся очень своей победой над двумя бродягами и старой бабой. Ведь, я думаю, ты не претендуешь, чтобы мы считали тебя героем за то, что ты не показал хвоста и не оставил Эльзу со спутниками в руках негодяев.
– Мне решительно все равно, что ты думаешь или не думаешь обо мне, – отвечал Адриан, садясь с обиженным видом.
– Что бы ни думал Фой, хеер Адриан, но я благодарю Бога, пославшего нам на помощь такого храброго человека, – поспешно вмешалась Эльза. – Я говорю это серьезно, мне становится дурно при одной мысли, что бы случилось, если бы вы не бросились на этих злодеев, как… как…
– Как Давид на филистимлян, – подсказал ей Фой.
– Плохо знаешь Библию, брат, – серьезно заметил Адриан, – филистимлян избил Самсон. Давид же победил великого Голиафа, хотя, правда, и он был филистимлянин.
– Да, как Самсон… то есть как Давид… на Голиафа, – продолжала Эльза, смутившись. – Ах, Фой, пожалуйста, не смейся, ты, вероятно, оставил бы меня в руках этого ужасного человека с плоским лицом и лысой головой, пытавшегося украсть письмо моего отца. Кстати, Дирк, я еще не отдала его вам. Отец крепко зашил его в седле и велел сказать вам, чтобы вы читали его по старому ключу.
– Человек с плоским лицом? – озабочено спросил Дирк, распарывая седло, чтобы достать письмо. – Опиши мне его подробнее. Почему ты думаешь, что он искал именно письмо?
Эльза описала наружность черноглазой старухи и ее спутников и повторила слова, которые слышал хеер Брекховен перед нападением.
– Это что-то похоже на шпиона Гага Симона по прозвищу Мясник, и его жену, Черную Мег. Адриан, ты видел этих людей? Это были они?
С минуту Адриан размышлял, следует ли сказать правду, и по своим соображениям решил, что не следует. Надо сказать, что, между прочими более серьезными делами, Черная Мег была не прочь служить посредницей в любовных делах. Короче говоря, она устраивала свидания, и Адриан пользовался ее услугами. Вот почему ему не хотелось выдавать ее.
– Как я мог узнать их? – ответил он наконец, – В лесу было темно, и я видал Гага Симона и его жену не более двух раз в жизни…
– Ну, говори правду, – перебил его Фой, – как бы ни было темно в лесу, ты достаточно хорошо знаешь старуху, я не раз видал… – он вдруг запнулся, будто досадуя, что эти слова сорвались у него с языка.
– Правда это, Адриан? – спросил Дирк среди наступившей тишины.
– Нет, отец, – ответил Адриан.
– Слышишь? – обратился Дирк к сыну. – Впредь будь осторожен со словами. Нельзя бездоказательно обвинять человека в том, что его видели в обществе самых отъявленных лейденских негодяев, в обществе женщины, руки которой обагрены кровью невинных жен и детей, твари, чуть не погубившей меня, как известно твоей матери.
Веселое, улыбающееся лицо Фоя сделалось вдруг серьезно.
– Мне досадно за свои слова, – сказал он, – но старая Мег, кроме шпионства, занимается еще кое-чем другим, и у Адриана были с ней дела, которые меня не касаются. Но раз я сказал, я не могу взять своих слов обратно. Решите сами, кому из нас можно верить…
– Нет, Фой, не ставь вопроса так, – вступился Арентс, – тут, без сомнения, ошибка. Я уже раньше говорил тебе, что ты слишком скор на язык.
– Да, и еще многое другое, – отвечал Фой, – и все это правда: я несчастный грешник. Согласен – я ошибся, и должен сознаться, что сказал это только для того, чтобы подразнить Адриана, – добавил он совершенно чистосердечно. – Я никогда не видел, чтобы он разговаривал с Черной Мег. Теперь вы довольны?
Тут Эльза, наблюдавшая за лицом Адриана в то время, как она слушала безыскусственное, но несколько небрежное объяснение Фоя, увидала, что теперь буря готова разразиться.
– Против меня, очевидно, заговор, – сказал Адриан, побледнев от бешенства. – Все сегодня сговорились против меня. Сначала уличные мальчишки подняли меня на смех. Потом мой сокол убился. Затем мне пришлось освободить эту девицу от бродяг. Но разве меня кто-нибудь поблагодарил за это? Никто и не подумал. Вернувшись домой, я увидал, что обо мне настолько забыли, что даже не поставили прибора за столом и, кроме того, еще подняли на смех оказанную мной услугу. Наконец, меня обвиняют во лжи, и кто же! Мой родной брат. Ну, не будь он им, он ответил бы мне с оружием в руках…
– Ах, Адриан, – перебил его Фой, – не глупи. Подумай, прежде чем скажешь что-нибудь, в чем можешь раскаяться.
– Это еще не все, – продолжал Адриан, не обращая внимания на его слова. – Кого я нахожу за этим столом? Достопочтенного хеера Арентса, служителя новой веры. Я протестую. Я сам принадлежу к этой вере, потому что воспитан в ней. Но всем известно, что присутствие такого лица в доме подвергает жизнь всех живущих в нем опасности. Отчим и Фой могут, если им угодно, рисковать собой, но они не имеют права подвергать опасности мать, а также меня, ее старшего сына.
