Внезапно словно в умирающее пламя бросили сухой трут. Осознание было ярким, как луч света, снизошедший с небес и озаривший расчлененное тело Освальда.
– Хэстен! – сорвалось у меня с губ.
– Хэстен, – эхом повторила Ингульфрид, словно с самого начала все знала.
Я уставился на нее, она – на меня.
– Кто же еще? – только и выдохнула она.
– Но Хэстен… – начал было я, потом осекся.
Да, Хэстен достаточно храбр, чтобы не бояться Кнута, и достаточно коварен, чтобы вступить в сговор с Этельредом. Но неужели он на самом деле не боится мести Кнута? Хэстен не дурак, он терпел поражение за поражением, но всякий раз выходил сухим из воды. У него есть земли и люди, хотя и тех и других не много, но есть. А похитив жену Кнута, он рискует всем, в первую очередь жизнью. И конец этой жизни не будет легким – он обратится долгими днями пыток.
– Хэстен – друг всем, – тихо произнесла Ингульфрид.
– Только не мне, – ввернул я.
– И враг всем, – продолжила она, не обратив на меня внимания. – Он выворачивается, принося клятву верности всем, кто сильнее его. Держится тихо, лежит как пес перед очагом и виляет хвостом всякому, кто подходит ближе. Хэстен присягнул и Кнуту и Этельреду, но ты знаешь, как говорят христиане: нельзя служить двум господам.
Я нахмурился:
– Он служит Этельреду? – Я покачал головой. – Нет, это его враг, он служит Кнуту. Я знаю, ибо встретил Хэстена в доме Кнута.
Ингульфрид улыбнулась едва приметно, помолчала, потом поинтересовалась:
– Ты веришь Хэстену?
– Разумеется, нет.
– Мой отец был поначалу в Британии, на службе у Кнута, – сказала она. – А потом оставил его и перешел к Сигтригу. Отец говорит, что лучше змее поверить, чем Хэстену. «Если ты дал ему руку, – это слова отца, – не забудь потом пересчитать пальцы».
Ничто из сказанного меня не поразило.
– Все так, – согласился я. – Но Хэстен слаб и нуждается в защите Кнута.
– Нуждается, но предположим, что он отправил посла к Этельреду. Тайного посла.
– Это меня не удивит.
– И предложил служить Этельреду, посылая ему новости и оказывая услуги, не возбуждая подозрений Кнута. А взамен Этельред поклялся не нападать на Хэстена.
Я поразмыслил, потом кивнул:
– Я восемь лет собирался атаковать Хэстена, а Этельред отказывался дать мне войско.
Хэстен занял Сестер. Эта древняя римская крепость защищала северные области Мерсии от нападения ирландских норманнов, от данов и норманнов Кумбраланда, но Этельред отказывался дать добро на ее захват. Я связывал отказ с простым нежеланием укреплять мою славу и поэтому вынужден был ограничиться тем, что отправлял своих людей следить за Сестером, дабы Хэстен не затеял каких-нибудь пакостей.
Ингульфрид слегка хмурилась. Она заговорила, не отрывая взгляда от язычков пламени:
– Не знаю, правда это или нет, но когда я услышала про жену Кнута, то сразу подумала про Хэстена. Он коварен и умен. Ему по силам уверить Этельреда в своей преданности, но Хэстен всегда служит сильнейшему, а не слабейшему. Он может улыбаться Этельреду, но лижет задницу Кнуту. Этельред решит, что Кнут не посмеет напасть, так как его жена в заложницах, но… – Она замолчала, подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. – Давай просто предположим, что именно эту мысль Кнут и Хэстен хотят вложить Этельреду в голову?
Я таращился на нее, переваривая услышанное. В этом есть смысл. Жену и детей Кнута никто не захватывал, это просто уловка, чтобы создать у Этельреда ощущение безопасности. Я мысленно вернулся к встрече с ярлом. Это тоже была часть обмана. Кнут казался разгневанным, потом стал дружелюбным. Хэстен крутился поблизости, со своей подлой улыбочкой. Почему Кнут никогда не прижимал Хэстена? Сестер – ценная крепость на пересечении путей между Британией и Ирландией, между Мерсией и Нортумбрией, между валлийцами и саксами, но ярл позволил Хэстену владеть ею. Почему? Потому что Хэстен полезен? Так, может, Ингульфрид права и Хэстен прячет жену и детей Кнута? А Этельреду говорит, что захватил их и удерживает как заложников?
– Выходит, Кнут обманывает Этельреда, – медленно проговорил я.
– И если Этельред сочтет безопасным напасть на Восточную Англию? – спросила она.
– Он выступит, и как только его войско уйдет из Мерсии, даны вторгнутся в нее.
– Даны нападут на Мерсию, – согласилась Ингульфрид. – Быть может, это происходит уже сейчас. Этельред думает, что защитил себя, но его одурачили. Мерсийцы воюют в Восточной Англии, а Кнут и Зигурд – в Мерсии, разрушают, жгут, грабят, насилуют, убивают.
Я наблюдал, как умирает огонь. Над материком появился серый свет. Серый свет, от которого над проливом разлилось призрачное сияние. Рассвет, предвестие дня, одновременно забрезжил и в моей голове.
– В этом есть смысл, – пробормотал я.
– У господина Эльфрика повсюду имелись лазутчики, хотя в твоем доме ему найти ни одного не удалось, – сказала Ингульфрид. – Но в остальных местах их было множество, и все они отсылали вести в Беббанбург. Мужчины вели разговоры, а я держала ухо востро. Мне они никогда не давали слова, но позволяли слушать. Порой муж делился со мной, когда не бил.
– Он бил тебя?!
Пленница посмотрела на меня как на дурака:
– Я ведь его жена. Если я не угожу ему, то, естественно, буду бита.
– Я никогда не поднимал руки на женщину.
Она улыбнулась:
– Господин Эльфрик всегда твердил, что ты болван.
– Возможно, так оно и есть, – сказал я. – Но дядя боялся меня.
– Он трепетал, – согласилась она. – И с каждым вздохом проклинал тебя и молился о твоей смерти.
Но это сам Эльфрик, а не я направился к Пожирателю трупов. Серый свет разгорался.
– Рука святого Освальда до сих пор в Беббанбурге? – осведомился я.
Ингульфрид кивнула:
– Ее хранят в часовне, в серебряном ящике. Однако мой муж собирается передать ее Этельреду.
– Чтобы подбодрить его?
– Потому что Кнут этого хочет.
– Ага, – протянул я, начиная понимать.
Кнут подталкивает Этельреда к нападению на Восточную Англию, и Этельред решится, если сочтет, что заручился магической помощью останков святого Освальда.
– Беббанбург слаб, – призналась Ингульфрид. – Не крепость – она очень сильна, и Утред может набрать достаточно воинов, чтобы отразить большинство врагов, но он боится задеть воистину опасного недруга. Поэтому он и Эльфрик в свое время старались ладить с соседями.
– То есть с данами.
– С данами, – согласилась она.
– Получается, твой муж как Хэстен: выживает за счет того, что лежит тихо и машет хвостом.
