Получается, это дол Теотты, или поле Одина. Но, как бы ни называлось это место, оно знаменовало конец нашего пути: здесь мне предстоит сойтись с жаждущим мести врагом. И этот враг приближался. Разведчики появились с противоположной стороны брода, а это означало, что всадники находятся к северу, к востоку и к западу от нас. По меньшей мере пятьдесят человек показались на дальнем берегу Тэма, но еще довольно далеко от реки. Финан заметил всадников на западе, и я предположил, что Кнут разделил армию, выслав один отряд вдоль западного берега, а другой вдоль восточного.
– У нас еще есть возможность идти на юг, – заметил я.
– Он нас перехватит, – мрачно возразил Финан. – И нам придется принять бой на открытой местности. Здесь мы хотя бы можем отступить к тому гребню. – Он кивнул в направлении кучки хижин, оседлавших невысокий холм.
– Сожги их, – велел я.
– Кого?
– Дома. Скажи нашим людям, что это сигнал для Эдуарда.
Вера в то, что Эдуард достаточно близко и заметит дым, вселит в людей надежду, а с надеждой воин сражается лучше. Потом я поглядел на загон с лошадьми. У меня мелькнула мысль поскакать на запад, проложить себе путь через горстку разведчиков, рыщущих в том направлении, и попытаться достичь более удобной возвышенности. Вероятно, то была пустая надежда. Внезапно я с удивлением заметил, что загон обнесен каменной оградой. То был край живых изгородей, но кто-то взял на себя невероятный труд таскать тяжелые камни для низкой стены.
– Утред! – взревел я, призывая сына.
Тот подбежал ко мне:
– Отец?
– Разбери ту стену. Бери людей сколько хочешь, пусть тащат ко мне все камни размером с человеческую голову.
– С человеческую голову? – Сын вытаращился на меня.
– Просто сделай это! Тащи камни сюда, и побыстрее! Ролло!
Верзила-дан неторопливо порысил ко мне:
– Господин?
– Я поднимаюсь на тот гребень, а ты швыряешь камни в реку.
– Что?
Я объяснил ему, чего хочу, и на его губах появилась усмешка.
– И позаботься, чтобы те ублюдки, – я указал на разведчиков Кнута, остановившихся на изрядном расстоянии к востоку, – не видели, что ты делаешь. Если подойдут ближе, просто прекрати работу. Ситрик!
– Господин?
– Стяги сюда. – Я указал на место, где дорога уходила от форда к западу. Я хотел поместить штандарты там, чтобы показать Кнуту, где хочу дать бой. Показать ему место, на котором приму смерть.
– Моя госпожа! – обратился я к Этельфлэд.
– Я не уйду, – упрямо заявила она.
– А разве я прошу?
– Собирался.
Мы подошли к невысокому гребню, где Финан с дюжиной людей выгоняли жителей из хижин.
– Забирайте что хотите! – кричал ирландец. – Собак, кошек, даже детей. Тащите горшки, черепки, все, что угодно! Мы будем жечь дома!
Элдгрим выносил из одной хибары старуху, ее дочь визжала.
– Нам так необходимо жечь дома? – спросила Этельфлэд.
– Если Эдуард идет, – пробурчал я без воодушевления, – он должен знать, где мы.
– Да, наверное, так, – согласилась она. Потом посмотрела на восток. Разведчики все еще следили за нами с безопасного расстояния, но никаких признаков приближения орды Кнута пока не наблюдалось. – Как ты поступишь с мальчиком?
Речь шла о сыне Кнута. Я пожал плечами:
– Я обещал убить его.
– Но ты ведь не сможешь. И Кнут знает это.
– Смогу.
Этельфлэд рассмеялась в ответ горьким смехом:
– Нет, не сможешь.
– Если выживу, – напомнил я. – Он станет безотцовщиной.
Она озадаченно нахмурилась, потом поняла мой намек и усмехнулась:
– Думаешь, у тебя хватит сил побить Кнута?
– Мы остановились и будем драться, – заявил я. – Быть может, твой брат придет? Мы ведь пока еще живы.
– Так ты станешь растить его?
– Сына Кнута? – Я покачал головой. – Продам, скорее всего. Окажись он в рабстве, и никто не скажет, кем был его отец. Мальчишка не узнает, что родился волком, и будет считать себя щенком.
Если я выживу. А я, честно говоря, не рассчитывал пережить тот день.
– А тебе, – я коснулся руки Этельфлэд, – следует уехать.
– Я…
– Ты – это Мерсия! – рявкнул я. – Народ любит тебя, идет за тобой! Если ты умрешь здесь, Мерсия потеряет сердце.
– А если убегу, это будет означать, что Мерсия струсила, – сказала она.
– Отступишь сейчас, чтобы сразиться в другой день.
– Но куда мне отступать? – спросила Этельфлэд.
Она смотрела на запад, и я заметил в той стороне всадников. Всего горсть, но они тоже наблюдали за нами. Человек шесть или семь, милях по меньшей мере в двух от нас, но мы у них были как на ладони. Возможно, есть еще и другие, которые подобрались ближе. Если я отошлю Этельфлэд, эти люди увяжутся за ней, а если отправлю под надежным эскортом, способным отразить врага, она придет к выводу, что я сделал свою смерть еще более неизбежной.
– Возьми пятьдесят человек, – предложил я. – Возьми пятьдесят человек и скачи на юг.
– Я остаюсь.
– Если тебя схватят… – начал я.
– Меня изнасилуют и убьют, – спокойно заявила она. Потом коснулась пальцем моей руки. – Утред, это называют мученичеством.
– Это называют глупостью.
Она ничего не ответила, просто повернулась и посмотрела на север и на восток, где наконец появились люди Кнута. Сотня за сотней покрывали землю черной тучей, прибывая по дороге с юга, со стороны римского форта, где мы оставили отрубленные головы. Передовые всадники данов почти достигли поворота дороги, ведущего на запад, к броду, где на мелководье сновали мои люди. Ролло заметил, видимо, подход врага, потому что отозвал своих на западный берег реки, где мы строили нашу «стену щитов».
– Ты слышала когда-нибудь о холме Эска? – спросил я у Этельфлэд.
– Еще бы. Отец любил рассказывать эту историю.
Битва на холме Эска произошла давно, в мою бытность мальчишкой, и в тот зимний день я находился в армии данов и мы не сомневались в победе. Однако схваченная морозом почва оросилась тогда кровью данов, а ледяной воздух наполнился криками торжества саксов. Харальд, Багсег, Сидрок-младший, рулевой Токи – имена из моего прошлого… Все они были убиты западными саксами, расположившимися под началом Альфреда за рвом. Священники, естественно, приписывали невероятную победу своему Богу, но на самом деле данов разбил тот ров. «Стена щитов» крепка до тех пор, пока стоит незыблемо, плечо к плечу, щит против щита: стена кольчуг, дерева, плоти и стали. Но если стена даст трещину, последует резня. Переправа через ров при холме Эска нарушила заслон данов, и неприятели-саксы учинили знатную бойню.
