– То был святой человек, – с упреком сказал он.
– Это был предатель! Его подослал Кнут. Аббат исполнял его приказы. – Я указал Вздохом Змея в сторону данов. – Это все придумал Кнут!
Отец Иуда уставился на меня, напряженно пытаясь понять, лгу я или говорю правду.
– Спроси у Финана или у Ролло, – продолжил я. – Они оба присутствовали, когда дети Кнута болтали про дядю Витреда. Я оказал вашим треклятым христианам очередную услугу, но, как обычно, никто мне даже спасибо не сказал.
– Но с какой стати Кнуту побуждать Этельреда разыскивать святые мощи Освальда? – поинтересовался Пирлиг. – Он ведь знал, что находка воодушевит саксов. Зачем же делал это?
– Потому что он уже растолок кости в порошок или бросил в море. Кнут знал, что никаких мощей нет.
– Но они нашлись! – ликующе воскликнул отец Иуда. – Саксы обнаружили их, хвала Небесам!
– Саксы обнаружили скелет, который я для них покромсал, молодой дурень! Спроси у Осферта, если доживешь, конечно, до свидания с ним. Я отсек не ту руку. А твоего драгоценного Витреда подослал Кнут! Ну и что ты мне на это скажешь?
– Скажу, отец, – промолвил он, посмотрев в сторону врага, – что тебе лучше отступить на возвышенность.
– Дерзкий ублюдок, – буркнул я.
Но сын был прав. Даны почти изготовились к наступлению, и их «стена щитов» была гораздо шире моей. Это означало, что нас окружат и перебьют и единственной надеждой было присоединиться к валлийцам на невысоком холме и уповать на шанс продержаться совместными усилиями до прихода подмоги.
– Финан! – вскричал я. – Вверх по склону! Живо!
Я опасался, что Кнут может ударить по нам во время отступления, но ярл был слишком занят, распределяя прибывающих воинов по «стене щитов», которая достигла восьми шеренг в глубину. Он мог бы перебраться через реку и атаковать, пока мы поднимались на холм, но счел, надо полагать, что мы все равно успеем добраться до вершины раньше и лучше напасть в свое время и превосходящими силами.
Вот так мы добрались до гребня – последнего нашего рубежа. Этот холм едва ли мог испугать неприятеля. Склон был пологим и доступным, но тут имелись горящие дома, представлявшие изрядное препятствие. Их было семь, и они еще полыхали. Кровли обрушились, поэтому каждая из хижин превратилась в огненную яму, и наша «стена щитов» заполнила проемы между яростными пожарищами. Валлийцы построились лицом на север, сдерживая перешедших реку данов. Мои же люди развернулись на юг и на восток, навстречу более многочисленной рати Кнута. Сдвинув щиты, мы наблюдали за тем, как орда ярла переправляется через брод.
Валлийцы распевали псалом в честь своего распятого Бога. Голоса их звучали сильно, глубоко и уверенно. Мы образовали кольцо вокруг вершины холма – кольцо щитов, оружия и огня. Этельфлэд находилась в центре круга, где реяли флаги и где, как я полагал, предстоит в итоге найти смерть последним из наших. Отец Иуда и двое других священников сновали вдоль рядов, благословляя воинов. Один за другим христиане преклоняли колени, и попы касались навершия их шлемов.
– Верь в воскрешение мертвых, – наставлял отец Иуда Ситрика, который стоял достаточно близко, чтобы я слышал. – И в жизнь вечную, и тогда мир Божий воссияет над тобой навечно.
– Ты правду сказал насчет Витреда? – спросил у меня Пирлиг.
Он стоял позади меня во второй шеренге. Сегодня, похоже, ему предстояло снова стать воином. В одной руке валлиец держал тяжелый щит, украшенный обвивающимся вокруг креста драконом, а в другой короткое крепкое копье.
– Что аббат действовал по указке Кнута? Да.
– Хитрый ублюдок этот Кнут, – хмыкнул Пирлиг. – Ты как?
– Зол.
– Ну, как обычно. – Он улыбнулся. – И на кого же ты зол?
– На всех.
– Гнев перед боем – это хорошо.
Я поглядел на юг, высматривая армию Эдуарда. Странно, какой мирной выглядела местность: невысокие холмы и богатые пастбища, стерня на полях, купы деревьев, лебедь, летящий на запад, и сокол, описывающий круги на распростертых неподвижных крыльях. Все казалось таким прекрасным, таким пустынным. Никаких воинов.
– Госпожа! – Я пробрался через нашу жидкую «стену щитов» к Этельфлэд. Сын Кнута находился рядом, его охранял высокий дружинник с саксом наголо.
– Господин Утред? – отозвалась она.
– Ты выбрала человека, о котором я говорил?
Она поколебалась, потом кивнула:
– Но Бог дарует нам победу.
Я посмотрел на верзилу с мечом, и тот лишь приподнял клинок в знак того, что готов.
– Острый? – спросил я у него.
– Будет резать глубоко и быстро, господин, – отозвался воин.
– Я люблю тебя, – сказал я Этельфлэд, не заботясь, что нас услышат.
Я смотрел на нее краткий миг, на мою женщину из золота с твердым подбородком и голубыми глазами, потом стремительно обернулся – по ушам ударил могучий рев.
Кнут наступал.
* * *
Он шел, как я и ожидал, медленно. Его массивная «стена щитов» получилась такой огромной, что большинству ее воинов так и не доведется принять участие в битве, они будут просто плестись позади длинных первых шеренг, продвигающихся к гребню. Флаги данов реяли высоко. Даны отбивали мечами о щиты ритм, который задавали боевые барабаны позади строя. Еще воины пели, хотя слов разобрать я не мог. Валлийцы тоже пели.
Я протиснулся в первый ряд, заняв свое место между Финаном и Утредом. Пирлиг снова оказался за мной и поднял свой большой щит так, чтобы защитить меня от копий и топоров, которые метают перед столкновением стен.
Но сначала полетели оскорбления. Даны подошли достаточно близко, чтобы различить их обрамленные шлемами лица, гримасы, оскал.
– Вы трусы! – дразнили нас они. – Ваши женщины станут нашими шлюхами!
Кнут стоял напротив меня. С боков его подпирали двое высоких воинов в роскошных доспехах. Воинов с руками в браслетах. Воинов, чья слава добыта на полях сражений. Я вложил в ножны Вздох Змея и вытащил Осиное Жало, мой сакс. Он был гораздо короче Вздоха Змея, но в тесном пространстве «стены щитов» длинный клинок только мешал, тогда как короткий становился смертоносным оружием. Я поцеловал рукоять меча, затем приложил ее к висящему на шее молоту. В руке у Кнута по-прежнему оставалась Ледяная Злость, хотя для предстоящей схватки он прихватил щит. Щит обтянули воловьей кожей, на которой черной краской нарисовали знак ярла – разрубленный секирой крест. Двое парней по флангам от вождя вооружились боевыми топорами с широким лезвием и длинной ручкой.
– Они постараются зацепить секирами мой щит и опустить его, чтобы Кнут смог меня прикончить, – сказал я. – Когда начнут, убейте воинов с топорами.
Утред ничего не ответил. Его трясло. Ему никогда не доводилось сражаться в «стене щитов» и, скорее всего, больше и не придется, но он старался выглядеть спокойным. Лицо сына было угрюмым. Я знал, что он испытывает сейчас. Мне известен страх. Финан бормотал что-то по-ирландски, молитву наверное. В руке у него был короткий меч вроде моего.
