Дан был быстр. Быстр как молния. Единственный способ замедлить его – сблизиться, слиться с ним. И я рывком поднялся, отразил щитом выпад и попытался ударить им в лицо врагу. Я был выше его, крупнее и собирался использовать преимущество в массе, но он разгадал мое намерение. Кнут ухмыльнулся сквозь кровь и рубанул Ледяной Злостью так, что та зацепила боковину моего шлема. Дан подался назад, словно замявшись. Но эта растерянность была напускной, так как, стоило мне двинуться вперед, бледное лезвие метнулось к моему лицу, я отпрянул, и оно снова чиркнуло меня по шлему.
– Утред, ты не так уж хорош! – Кнут рассмеялся.
Я остановился, тяжело дыша, и смотрел на него, но он раскусил мою уловку и усмехнулся, потом опустил Ледяную Злость, приглашая атаковать.
– Странное дело, но ты мне нравишься, – сказал ярл.
– Ты мне тоже. Я думал, что убил тебя там, на вершине холма.
Свободной рукой дан коснулся массивной железной пряжки на поясе с мечом.
– Ты оставил тут зазубрину, – признался он. – И выбил из меня весь дух. Было больно, по-настоящему. Некоторое время я не мог вдохнуть, и мои парни меня утащили.
Я вскинул Вздох Змея, и Ледяная Злость тут же блеснула.
– На следующий раз это будет твое горло, – пообещал я.
– Ты быстрее многих, – заметил ярл, – но недостаточно быстр.
Его воины наблюдали за нами с подножия холма, а мои воины и их валлийские спасители – с вершины. Даже «стена щитов» Эдуарда остановилась, чтобы посмотреть.
– Увидев твою смерть, они падут духом, – бросил Кнут, указав мечом на армию западных саксов и мерсийцев. – Вот почему я тебя убью, но сделаю это быстро. – Он ухмыльнулся. Белесые усы перепачкала кровь, капавшая из сломанного носа. – Очень больно не будет, клянусь, поэтому держи меч крепко, друг, чтобы мы встретились в Валгалле. Готов? – Ярл сделал полшага ко мне.
Я глянул направо, где воины Эдуарда перебирались через брод.
– Они снова пошли, – объявил я.
Он тоже посмотрел в ту сторону, и я кинулся вперед. Я прыгнул к нему, и какую-то долю мгновения Кнут таращился на наступающих западных саксов, но быстро оправился, и Ледяная Злость метнулась к моему лицу. Она царапнула меня по скуле, проникнув между головой и шлемом. Не сознавая того сам, я издал боевой клич и ударил противника щитом в расчете сбить его с ног, но он выскользнул как угорь, отдернул руку с мечом, и лезвие рассекло мне щеку. Щит опустился ему на правую руку, и я вложил все свои силу и вес в этот удар, но Кнут смог отклониться. Я попытался рубануть Вздохом Змея на обратном замахе, но Кнут опять улизнул, и клинок пролетел мимо. В результате я совсем раскрылся: рука со щитом ушла влево, а державшая Вздох Змея – вправо. Тут я заметил, как ярл меняет руки, и Ледяная Злость оказалась в левой. Он бросился на меня с быстротой молнии, клинок пронзил мою кольчугу, кожаную поддевку, сломал ребро и вошел в тело. Кнут заорал, торжествуя победу, а я последним отчаянным движением махнул Вздохом Змея, и тот, ударив дана по шлему, оглушил его. Кнут повалился на спину, я упал на него, чувствуя, что грудь с засевшей в ней Ледяной Злостью полыхает болью, как горнило. Вздох Змея лег ему поперек горла. Помню, я стал пилить и видел рану, видел, как кровь фонтаном брызнула мне в лицо, как мой боевой клич перешел в крик боли и оба мы распростерлись на лугу.
Все исчезло.
* * *
– Тише! – раздался голос. Потом громче: – Тихо!
Пылал огонь. Я чувствовал, что в маленькой комнате собралась толпа. Запах крови, горелого хлеба, дыма, гнилой соломы на полу.
– Он не умрет, – произнес другой голос, но не так близко.
– Копье проломило ему череп?
– Я вправил кость, теперь остается только молиться.
– Но меня не в голову ранили, – возразил я. – В грудь. Его меч попал мне в грудь. Снизу слева.
Меня никто не слушал. Я недоумевал, почему ничего не вижу. Повернул голову и смутно различил сияние.
– Господин Утред пошевелился. – Голос принадлежал Этельфлэд. Я ощутил, что ее маленькая ладонь покоится на моей левой руке.
– Это грудь, – настаивал я. – Передай им, что меня ранили в грудь, не в голову.
– Череп заживет, – произнес человек, тот же самый, который говорил про вправленную кость.
– Я ранен в грудь, болван! – заорал я.
– Похоже, он пытается что-то сказать, – заметила Этельфлэд.
Я сжал пальцы правой руки и ощутил знакомую шершавость кожаной оплетки. Вздох Змея. Волна облегчения разлилась по мне: что бы ни случилось, я держу меч в руке, и он перенесет меня в Валгаллу.
– Валгалла, – промолвил я.
– Похоже, просто стонет, – шепнул мужчина поблизости.
– Он так и не узнает, что убил Кнута, – произнес другой.
– Узнает! – яростно возразила Этельфлэд.
– Госпожа…
– Узнает! – не сдавалась она, и ее пальцы крепче сжали мои.
– Я знаю. Я перерезал ему глотку, мне бы не знать.
– Просто стонет, – повторил мужской голос совсем близко.
По моим губам мазнули груботканым полотном. Пронесся поток холодного воздуха, послышался шум – в комнату явно входили. С полдюжины человек затараторили разом, потом кто-то склонился надо мной и провел ладонью по лбу.
– Он не умер, Финан, – тихо сообщила Этельфлэд.
Финан промолчал.
– Я убил его, – сказал я ирландцу. – Но он был быстр, даже быстрее тебя.
– Иисус милосердный! – воскликнул Финан. – Не представляю, как буду жить без него. – В голосе его звучала тоска.
– Я не умер, ирландский ты ублюдок, – выругался я. – Нам еще предстоит сражаться вместе, тебе и мне.
– Он говорит? – спросил Финан.
– Просто стонет, – ответил мужской голос.
Я догадался, что народу в комнате прибыло. Ладонь Финана исчезла, ее место заняла другая.
– Отец! – Это был Утред.
– Прости, если был суров с тобой! – похвалил я. – Ты молодец! Ты сразил Зигурда! Теперь твое имя узнают.
– Господь милосердный! – воскликнул Утред, потом убрал руку. – Господин!
– Как он? – Это произнес король Эдуард Уэссекский. Послышался шорох – это присутствующие опускались на колени.
– Долго не протянет, – доложил кто-то.
– А господин Этельред?
– Его рана серьезна, господин, но, полагаю, он будет жить.
– Слава Богу! Как это случилось?
Последовала пауза, никто не хотел отвечать.
– Я не умираю, – сказал я, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
– На господина Этельреда напала шайка данов, – начал один из присутствующих. – В конце битвы. Большинство язычников сдались, но эти попытались убить господина Этельреда.
