Чтобы больше не тревожить Тиа и Лейлу, Эдмундс вышел в сад, мужественно встретил холодный дождь и по раскисшей от влаги земле босиком побежал в пристройку к дому. Включил тусклый свет и вытер крышку ноутбука.
Вай-фая хватило на то, чтобы открыть новостную ленту и карту Манхэттена. Бакстер предоставила ему путаный, но весьма подробный отчет о случившемся.
– Ничего не понимаю, – вздохнул Эдмундс.
Бакстер была разочарована – ожидать от лучшего друга невозможного у нее давно вошло в привычку.
– Ритуальный характер убийства по-прежнему кажется мне правдоподобным, – сказал он. – Хотя бы потому, что я не вижу никаких других объяснений.
На том конце провода в дверь Бакстер постучали.
– Извини, я сейчас.
Эдмундс прислушался к отдаленным голосам, пытаясь расчистить вокруг немного рабочего пространства.
– Послушайте… Вы что, говорите по телефону?
– Да.
– У нас в номере Кертис обрисовалась небольшая проблема. Но это не срочно. Знаете, мы, может, и сами справимся.
– Ничего страшного. Я только договорю и подойду, хорошо?
– Ну конечно, спасибо вам.
– Это недолго, буквально пару минут.
Дверь закрылась. В трубке что-то громко зашуршало и вновь зазвучал голос Бакстер, даже более громкий, чем раньше.
– Извини… Итак, на сегодняшний день мы смогли выявить только одну связь – две жертвы имеют отношение к Тряпичной кукле.
– Если это вообще можно назвать связью, – возразил Эдмундс, – в первом случае жертвой стал какой-то чувак, который по случайному совпадению оказался тезкой Волка, во втором – убийца-кукольник. По-моему, здесь концы с концами не сходятся.
– В таком случае лучше сосредоточиться на убийцах. Они наверняка должны быть между собой как-то связаны.
– Куклы… – произнес Эдмундс. – Согласен. Мы определенно не сможем предсказать, кто станет их следующей жертвой, до тех пор, пока не поймем, чего они добиваются, а для этого необходимо нащупать между ними связь.
– Зачем кому-то приковывать к себе внимание средств массовой информации, заставлять говорить о себе во всем мире, но при этом хранить молчание?
– Я предполагаю, что они стремятся не просто приковать к себе внимание средств массовой информации, а выйти на уровень мировой сенсации. Так что ситуация, думаю, будет только набирать обороты.
– Поправь меня, если я не права, но у меня такое ощущение, что тебя это не очень расстраивает, – заметила Бакстер, уловив в его тоне возбуждение.
– Пришли утром все имеющиеся материалы по убийцам, и я попытаюсь что-нибудь накопать. И вот что, Бакстер… пожалуйста, будь осторожна. Не забывай, что это «наживка».
– Хорошо.
– С Томасом говорили?
– Нет.
– Почему?
– Потому что поссорились накануне моего отлета.
– Из-за чего?
– Да так.
– Не испорти все своим упрямством, – вздохнул Эдмундс.
– Спасибо за совет, тебе бы консультантом по вопросам семьи и брака работать.
Что-то он сомневался, что с ней в этом вопросе согласится Тиа.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Эдмундс повесил трубку. Стрелки показывали 4 часа 26 минут утра, но спать совершенно не хотелось, к тому же он страшно замерз. Он оглядел пристройку, в которой уже сто лет никто не наводил порядок, и взялся за уборку, подозревая, что она еще не раз ему понадобится, пока будет расследоваться это дело.
Бакстер крепко спала в постели Кертис.
Кертис и Руш устроились по обе стороны кровати и вооружились импровизированным арсеналом, готовые в любую минуту ринуться на врага. Хотя Руш и не позволил ей использовать имевшуюся в номере Библию в качестве метательного снаряда, они держали наготове две пары ботинок, один шлепанец, баллончик с лаком для волос, а заодно и табельное оружие (они всего лишь собирались швырнуть его в неприятеля, если, конечно, ситуация не будет совсем безвыходной).
От Бакстер толку не было никакого. Она недовольно переступила порог, выслушала объяснения, ретировалась в «безопасную зону», сняла ботинки и пару минут спустя уже крепко спала.
– Еще по одной? – спросил Руш, добавляя миниатюрную пустую бутылочку к кучке на кровати.
– Почему бы и нет? – ответила Кертис, приканчивая свою.
Руш подполз к мини-бару, открыл его, выбрал каждому из них по бутылочке, вернулся обратно и сказал:
– Ваше здоровье.
Они чокнулись и сделали по небольшому глотку.
– Вам никогда это не надоедало? – спросила его Кертис несколько мгновений спустя.
– Что «это»? – спросил Руш, сжимая в руке ботинок.
– Не «это» конкретно, а все эти дерьмовые гостиничные номера, неглаженые рубашки… одиночество.
– Вообще-то сегодня с вами делят постель сразу два человека, – заметил он.
Кертис грустно улыбнулась.
– Что же до вашего вопроса, то… нет, – ответил Руш. – Но если когда-нибудь все же надоест, не думаю, что потом я надолго задержусь на этой работе.
– Должно быть, нелегко постоянно находиться вдали от дочери и жены.
– Да, но что поделаешь. Если у вас нет таких связей, и вы уже так мучаетесь…
– Я не мучаюсь! – бросила Кертис.
– Простите, я неудачно выразился.
– Просто… неужели все время так и будет?
– Будет, если вы, конечно, сами что-нибудь не измените, – ответил ей Руш.
Кертис швырнула башмаком; он пролетел мимо головы Руша и оставил вмятину на хлипкой перегородке; Бакстер вздрогнула во сне.
– Извините, показалось… Это всего лишь тень, – пожала плечами Кертис.
– Я, может, суюсь не в свое дело, поэтому можете смело швырнуть в меня вторым ботинком, но не стоит портить себе жизнь, чтобы доказать, что все делаешь правильно, – на самом деле так ничего не докажешь.
Кертис задумчиво кивнула.
– Бакстер надела штаны задом наперед, – сказала она после небольшой паузы.
– Да, и правда, – ответил Руш, которому не нужно даже было смотреть, чтобы в этом убедиться.
Эмили едва слышно посапывала. Кертис на мгновение задержала на ней взгляд и тихо сказала:
– Начальство приказало мне не делиться с ней важными сведениями.
– Почему?
– Ей в любом случае работать с нами самое большее еще несколько дней, – пожала плечами Кертис.
– Досадно. Мне она нравится.
– Мне тоже.
– Отдохните немного, – сказал он, – я подежурю.
