Вверх вдоль стен уходили расшатанные лестницы, над подмостками качались толстые, узловатые канаты, чем-то напоминавшие виселицы. Вдали Руш услышал шаги преследователей.
Когда они осторожно двинулись вперед по узеньким проходам старого здания, ориентируясь единственно на зеленые, мерцавшие во тьме стрелки с надписью «Пожарный выход», за их спинами по деревянным доскам то и дело топотали босые ноги.
Проходя мимо открытых дверей, они поднимали пистолеты, бесконечные переходы еще больше затрудняли движение по грязным коридорам.
Прямо за ними послышался шум.
Руш резко повернулся и вгляделся в темноту.
Немного подождал, но смог увидеть лишь потревоженное ими ржавое ведро, покачивавшееся на веревке.
Он обернулся к напарнице и обнаружил, что ее нет.
– Бакстер? – сердито зашипел он, оглядывая по очереди три коридора, размышляя, по какому из них она могла уйти.
Дикие крики и топот ног будто окружали его со всех сторон.
– Бакстер?
Наконец он свернул в один из коридоров, только потому, что тот был освещен лучше двух других. Но когда дошел до середины, приглушенный гул возбужденных голосов стал вдвое громче, а из-за угла на него выскочили три призрачных фигуры.
– Черт! – агент вздохнул, повернулся и бросился прочь.
У него было такое ощущение, что он вот-вот уткнется носом в пол – ноги не поспевали за его отчаянным желанием бежать. Он пролетел поворот, на котором потерял Бакстер, и, не останавливаясь, устремился дальше. Крики позади становились все исступленнее и неистовее, травившие его хищники чувствовали скорый и неизбежный конец охоты.
Не осмеливаясь обернуться, Руш вытянул руку и вслепую выстрелил назад, но пуля лишь раскрошила на стене штукатурку. Он позвал Бакстер, надеясь, что паника в его голосе подстегнет ее бежать, если она, конечно, на это была еще способна. Вместо следующего выстрела раздался только сухой щелчок: он израсходовал все патроны. Он перепрыгнул через пустую банку из-под краски, но уже через мгновение услышал, как она катится по полу под ногами преследователей.
Тени его настигали.
Дамьен не вписался в поворот, на полном ходу врезался в стену, почувствовал жадно тянущуюся к его лицу руку и рванул дальше. В дальнем конце коридора располагался аварийный выход, обрамленный со всех сторон тонкими полосками света. Руш из последних сил ринулся вперед, чувствуя, что охотники дышат ему в затылок, прыгнул на последнюю преграду и вывалился на ослепительно яркий свет.
Его поприветствовал стрекот автоматной очереди.
– Группа быстрого реагирования! Не двигаться! Брось оружие!
От холода у него слезились глаза. Он подчинился.
– На колени, медленно!
– Не надо! – настойчиво прозвучал знакомый голос. – Он со мной!
Размытое темное пятно, перекрывавшее агенту обзор, превратилось в оперативника в полном боевом снаряжении. Руш узнал расположенные напротив здания и понял, что разветвленная сеть церковных коридоров и кладовок вывела его на ту же самую 51-ю Вест-стрит.
Вооруженный боец опустил оружие и направился мимо Руша к двум обнаженным телам, лежавшим в дверном проеме. Руш воспринял его пренебрежительное отношение как приглашение встать и облегченно вздохнул, увидев Бакстер, хотя та никак на него не отреагировала и не предприняла никаких попыток к нему подойти.
– Они еще внутри? – спросил Дамьен бойца. – Там женщина, агент ФБР, она…
– Наши ребята вот-вот взломают дверь в зрительный зал, – оборвал его боец.
– Мне нужно быть там, – сказал Руш.
– Останетесь здесь, – поправил его собеседник.
– Но они могут найти ее слишком поздно!
Агент повернулся и направился к входу в церковь, но спецназовец поднял свою штурмовую винтовку AR-15.
Бакстер поспешила вмешаться:
– Все в порядке, – сказала она бойцу, перегородила Рушу дорогу и оттолкнула его.
От боли тот схватился за грудь.
– Хочешь, чтобы тебя убили? – спросила она. – Ты же говорил мне, что не ищешь смерти, помнишь?
– Она все еще там! – сказал Руш. – Может быть… Если я только…
– Ее больше нет! – заорала она и тут же понизила голос до шепота: – Ее нет.
Донесся приглушенный грохот… и весь фасад церкви вспучился и взорвался, полыхнув на всю улицу огромным огненным шаром. Засвистели разлетающиеся во все стороны осколки стекла. Бакстер и Руш отшатнулись, зажав руками уши. Дорогу вокруг затянуло облако дыма, впивавшегося жалом в глаза Эмили, пока она не потеряла способность видеть. Под веки будто кто-то сыпанул песка. Потом она почувствовала, что Руш взял ее за руку. Она не понимала, куда он ее ведет, пока не открылась дверца машины.
– Садись! – заорал он, с силой захлопнул дверцу, а сам забежал с другой стороны и тоже забрался внутрь.
Бакстер опять могла дышать и терла глаза до тех пор, пока не смогла их открыть.
Они сидели в патрульной машине, брошенной посреди перекрестка. Лицо Руша сливалось с пеленой проплывавшего мимо окон грязного дыма. Стало темно, словно раньше времени наступили сумерки.
Никто из них не проронил ни звука.
Когда Бакстер смогла мысленно подвести итоги событий последних двадцати минут, ее затрясло.
И тут громыхнул второй взрыв.
Эмили схватила Руша за руку, ее дыхание участилось. На этот раз рвануло не в церкви, а где-то ближе, хотя где именно, они сказать не могли, потому что видимость ограничивалась лишь салоном патрульного автомобиля. Когда взорвалась третья бомба, Бакстер закрыла глаза. Потом почувствовала, как Руш обнимает ее за плечи – во время четвертого, последнего, взрыва.
Пелена вокруг постепенно рассеивалась, за окнами машины стало светлеть. Бакстер оттолкнула Руша, вышла из автомобиля и тут же прикрыла рукавом нос и рот. Оперативника реагирования нигде не было, скорее всего, после первого взрыва он укрылся внутри. Дамьен открыл дверцу и тоже вышел.
Когда вверх взметнулись первые исполинские клубы черного дыма – Нью-Йорку этот образ был слишком хорошо знаком – небо над центром города изукрасили языки пламени.
– Где это? – спросила Бакстер, не в состоянии сдержать слез.
– Таймс-сквер, – прошептал Руш.
Тишина сменилась оглушительным ревом сирен, взвыли сигналы тревоги, под ногами приближавшейся человеческой лавины загудела земля.
– О господи, – ошеломленно кивнула Бакстер. Они беспомощно стояли и смотрели, как горит город.
Сеанс первый
Вторник, 6 мая 2014 года,
9 часов 13 минут утра
Несмотря на спешку, Лукас Китон понимал, что не сможет покинуть дом, зная, что фотография в рамке висит криво. А даже если бы и попытался, то все равно потом бы вернулся, проехав пять минут, и в итоге опоздал еще больше. В дверь опять постучали, он подошел к снимку, аккуратно приподнял его угол и выровнял, прилагая мужественные усилия, чтобы не зацикливаться на похороненных за стеклом воспоминаниях… но ему, как всегда, не хватило силы воли – у этой стены он часто стоял часами, погрузившись с головой в прошлое, овеянное розовой дымкой идеала.
