Она была рада от него избавиться.
Бездумно проблуждав весь вечер по улицам города, Бакстер совершенно выбилась из сил. Она шла и шла. Когда же она наконец вернулась в отель, мысли, которые ей так хотелось одолеть, вновь набросились на нее и не дали ни на минуту забыться сном.
Она вытащила из кармана переднего кресла дешевые пластиковые наушники, нашла радиостанцию, подходящую для засыпания, и закрыла глаза.
Мерный гул двигателей стал чуть громче, а вместе с ним и убаюкивающий шелест теплого воздуха, который вентиляторы гнали в уютно освещенный салон. Бакстер натянула на себя одеяло и устроилась поудобнее, но вдруг вспомнила, что засыпала она без одеяла.
Тут же полностью проснувшись, она открыла глаза и в нескольких дюймах от себя увидела знакомое, тихо похрапывающее с открытым ртом лицо.
– Руш! – воскликнула она, разбудив вокруг себя не меньше семи человек.
Агент ЦРУ недоуменно покрутил головой по сторонам и спросил:
– Что?
– Тихо вы! – зашипели на них сзади.
– В чем дело? – встревоженно спросил Руш.
– В чем дело? – ответила Бакстер, все еще на повышенных тонах. – Что вы здесь делаете?
– Где?
– Как где? Здесь, в самолете!
– Мадам, я вынуждена попросить вас говорить тише, – резко заметила остановившаяся в проходе стюардесса, – вы мешаете другим пассажирам.
Бакстер в ответ лишь подняла на нее глаза и буравила взглядом до тех пор, пока она не ушла.
– Отталкиваясь от весьма обоснованного предположения, что вчерашние события представляли собой финальную стадию операции в США, мы полагаем, что атаки аналогичного масштаба возможны и в Великобритании, – чуть слышно прошептал Руш. – Наш главный подозреваемый – Алексей Грин, в последний раз его видели в Лондоне вскоре после того, как Кер… – он осекся, не желая называть погибшую коллегу. – В общем, после нашей поездки в тюрьму.
– Кертис, – злобно бросила Эмили, – глупо бояться произносить ее имя. Оно и так будет преследовать нас обоих до конца жизни. У нас было оружие, и мы могли что-то сделать. Но вместо этого бросили ее там умирать.
– Ее нельзя было спасти.
– Откуда вам известно?
– Известно! – вскипел Руш в редком для него приступе гнева, с извиняющимся видом махнул какой-то несчастной старушке, сидевшей от них через проход, и понизил голос. – Известно.
Они немного посидели молча.
– Она не захотела бы, чтобы умерли из-за нее, – тихо продолжал Руш, – и знает, что вы не хотели без нее уходить.
– Кертис была без сознания, – огрызнулась Бакстер.
– Я имею в виду сейчас. Она знает. Смотрит на нас с небес и…
– Заткнитесь, черт бы вас побрал!
– Сама заткнись, – пробормотал кто-то с переднего кресла.
– Даже не смейте притирать мне уши всем этим религиозным дерьмом. Я вам не наивный ребенок, у которого сдох хомяк, так что приберегите всю эту пургу про феечек с небес для кого-то другого, ясно?
– Хорошо, простите, – сказал Руш и поднял руки, признавая свою капитуляцию.
Но Эмили еще не закончила.
– Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как вы утешаете себя бредовыми историями о том, как Кертис улетела в какое-то изумительное место и в эту самую минуту благодарит нас, что мы дали ей истечь кровью на грязном полу. Она мертва! Ее больше нет! Сначала она мучилась от боли, потом ее не стало. Конец.
– Простите, что завел этот разговор, – ответил Руш, потрясенный злобой, которой была пропитана тирада Бакстер.
– Вы же умный человек, Руш. По роду занятий мы всю свою жизнь собираем доказательства и опираемся на неопровержимые факты, но это почему-то не мешает вам верить, что где-то наверху на облаке сидит некий старикан, такой добрый престарелый Винни-Пух, и ждет не дождется, когда мы к нему все явимся. Я… я просто этого не понимаю.
– Давайте больше не будем об этом. – сказал Руш. – Пожалуйста.
– Она умерла, понятно? – сказала Бакстер и только теперь осознала, что из ее глаз катятся слезы. – И теперь, благодаря нам, лежит где-то в морозилке, как кусок мяса. И если мне с этим жить всю оставшуюся жизнь, то и вы будете с этим жить, никуда не денетесь.
Она опять засунула в уши наушники и отвернулась к иллюминатору, все еще тяжело дыша после вспышки гнева. Все, что ей теперь оставалось, это наблюдать за своим отражением в темном стекле. Она видела, как ее лицо постепенно расслабляется и вместо ярости на нем проступает чувство вины.
Слишком упрямая, чтобы извиняться, она закрыла глаза и наконец уснула.
Когда самолет приземлился в Хитроу, Руш был любезен и мил, как всегда, от чего Бакстер стало только хуже. Она проигнорировала все его попытки завязать разговор и устремилась вперед, чтобы выйти раньше него. Ее чемодан выгрузили одним из первых. Она взяла его с ленты транспортера и покатила к выходу дожидаться Томаса.
Десять минут спустя Эмили услышала, что сзади подкатил другой чемодан, но сделала вид, что вглядывается в зону для встречающих, и не поворачивалась до тех пор, пока он не отъехал и не затих вдали. Скосив глаза, она увидела, что Руш направился к стоянке такси, опустила взор и с удивлением обнаружила, что на ее чемодане лежат перчатки и пестрая оранжевая шапочка.
– Я просто ужасный человек, – прошептала она, окинув их долгим, тоскливым взглядом.
Глава 23
Четверг, 17 декабря 2015 года,
9 часов 34 минуты утра
– Доброе утро, босс.
– Доброе утро.
– Добро пожаловать домой, шеф.
– Спасибо.
– Во дела! Она вернулась.
Через пять минут по прибытии в Нью-Скотленд-Ярд Бакстер с трудом продиралась сквозь град обрушившихся на нее приветствий, по большей части дружелюбных, желая побыстрее оказаться в святилище своего кабинета.
Утром Томас отвез ее домой, она по-быстрому приняла душ и переоделась. Потом они вместе позавтракали, поглядывая на прикорнувшего в углу Эхо, дувшегося на нее за то, что она на целую неделю оставила его в каком-то непонятном месте. Однако впервые за все время Эмили, вернувшись к Томасу, почувствовала себя дома…
Когда Бакстер ехала на работу, она до конца не осознавала не только который сейчас час, но и какой сегодня день.
Она быстро затворила дверь, закрыла глаза и глубоко вздохнула, прижавшись к тонкой деревянной перегородке на тот случай, если кому-то еще взбредет в голову с ней поздороваться.
– Доброе утро.
Эмили медленно открыла глаза и обнаружила, что за ее столом сидит Руш. Он выглядел возмутительно бодрым и радостным.
