Глава 26
Пятница, 18 декабря 2015 года,
6 часов 21 минута вечера
Дверной проем обрамлял разросшийся плющ, его листья дрожали в такт первым каплям холодного ночного дождя.
Бакстер собралась постучать, но застыла с поднятой рукой, отчетливо осознав, что она близка к тому, чтобы уничтожить их с Рушем профессиональные отношения.
Между покоробленной деревянной створкой и косяком скользил одинокий оранжевый луч и упирался ей в плечо. Эмили оглянулась на Эдмундса, занявшего позицию через дорогу, неуверенно улыбнулась и опять повернулась к дому.
– Ну, хорошо, – прошептала она и резко стукнула в дверь.
Не дождавшись ответа, стукнула сильнее.
Наконец до ее слуха донесся стук шагов по деревянному полу. Щелкнул замок, и створка осторожно приоткрылась на несколько сантиметров. Бакстер увидела в проеме над туго натянувшейся металлической цепочкой лицо Руша.
– Бакстер?
– Это я, – сказала она со смущенной улыбкой, – прошу прощения, но по таким пробкам до Уимблдона я буду ехать черт знает сколько, а мне уже сейчас страшно хочется писать.
Руш ответил не сразу, его лицо на какое-то время скрылось из виду, уступив место ободранным обоям на стене и частичкам пыли, сталкивавшимся друг с другом в неуемном желании бежать из этого умирающего дома прочь.
Перед Эмили опять возник глаз.
– Честно говоря… Сейчас не самое подходящее время.
Бакстер сделала шажок вперед, по-прежнему улыбаясь, словно считала подозрительное поведение коллеги нормой:
– Клянусь, я только туда и обратно. Максимум две минуты.
– Элли… подхватила в школе какую-то заразу, ей теперь нездоровится и…
– Вы вообще помните, что я вас везла через весь Лондон? – перебила его Бакстер и сделала еще шаг в сторону щели.
– Помню, конечно! – быстро ответил Руш, прекрасно понимая, до какой степени невежливо он себя ведет. – Знаете, что? Чуть дальше по дороге есть «Теско». Там наверняка есть туалет.
– «Теско», говорите? – спросила Бакстер без энтузиазма, придвигаясь ближе.
– Ну да.
Руш увидел, что с ней произошла резкая перемена, заметил, с каким упорством ее глаза вглядывались в тот кусочек пространства, который он не мог загородить своим телом.
Несколько долгих мгновений они неподвижно смотрели друг на друга.
– Ну что же, пойду туда, – произнесла Бакстер, не сводя с него глаз.
– Да. Прошу прощения.
– Не переживайте, все в порядке. – ответила она. – Ну, я пошла?
– Спокойной но…
Бакстер бросилась вперед на дверь; дверь с силой ударила Руша. Вырванная из деревянной створки цепочка отлетела в сторону.
– Бакстер! – заорал Руш, перегородил дорогу и стал ее теснить. – Остановитесь!
Эмили просунула в дверь ногу, толкнула ее и увидела огромное пятно засохшей крови, глубоко въевшееся в выскобленные доски пола.
– Впустите меня, Руш! – закричала Бакстер, пока он давил дверной створкой на ее сапог.
Проем становился все уже. Он был сильнее.
– Оставьте меня в покое! Прошу вас! – в отчаянии воскликнул он. Последним, отчаянным усилием он всем весом налег на дверь и захлопнул ее. – Уходите, Бакстер. Ради всего святого! – взмолился изнутри его приглушенный голос.
– Твою мать! – крикнула она, услышав еще один щелчок замка. – Все, что сейчас произойдет, случится по твоей вине!
Она пнула покалеченной ногой запертую дверь и заковыляла по подъездной дорожке. На половине пути к ней подбежал Эдмундс и предложил опереться на него, заранее зная, что она откажется.
– Там на полу кровь, – объявила она.
– Ты действительно этого хочешь? – спросил Эдмундс, набирая номер диспетчерской.
Ему ответили сразу.
– Бакстер? – прошептал он, прикрыв рукой телефон. – Ты уверена? В таком деле нельзя ошибиться.
Она на мгновение задумалась и ответила:
– Я не ошибаюсь. Вызывай спецназ.
Дверь сдалась без боя, слетев с петель, брызнув в разные стороны дождем осколков и шурупов. Внимая приказам, первые бойцы группы немедленного реагирования ворвались внутрь, чтобы схватить человека, спокойно сидевшего в коридоре на голом полу.
Руш не двинулся с места и даже не поднял головы.
– Оружие есть? – без всякой на то необходимости заорал на него командир отряда, осторожно осматривая пустые карманы агента ЦРУ.
Тот покачал головой.
– Пистолет разобран, – пробормотал он. – Там… на кухонном столе.
По-прежнему целясь в человека, и не думающего сопротивляться, командир отряда послал одного оперативника на кухню. Остальные рассыпались по обветшалому жилищу.
Вслед за последним полицейским Бакстер с Эдмундсом вошли в дом и задержались у входа, осматривая кровавое пятно. Сколько литров крови требуется, чтобы пропитать такую большую площадь? Под их ногами качнулась выбитая дверь, они переступили через нее и вдохнули спертого, пыльного воздуха. Свисавшая с потолка одинокая желтая лампочка выхватывала из мрака ободранные обои, которым на вид было как минимум лет сорок.
Бакстер с первой минуты почувствовала себя как дома. Именно в таких местах она проводила большую часть рабочего времени: постигая прогнившую правду, спрятанную за запертыми дверями, и всматриваясь во мрак, таившийся за пеленой нормальной жизни. Это было место преступления.
Она повернулась к Эдмундсу.
– Вот видишь, я не ошиблась, – сказала она, стараясь придать голосу пафоса, но не в состоянии скрыть причудливую смесь чувств из облегчения и тоски.
Они прошли вперед. Справа от них за открытой дверью располагалась пустая комната, по стенам которой тянулись вверх пятна влаги. На полу растеклись дождевые разводы. Бакстер двинулась дальше по коридору и переступила через Руша, старательно игнорируя его взгляд, явно обвиняющий ее в предательстве.
Когда она подошла к подножию широкой лестницы, дом показался ей еще запущеннее, чем у входа. Облупившаяся штукатурка зияла глубокими трещинами. Несколько ступенек насквозь прогнили; на них крестиками краски были помечены места, куда нельзя было ступать. На первом этаже была кухня; здесь все выглядело как после взрыва – в голове Эмили тут же всплыли недавние нью-йоркские образы, которые она мечтала однажды забыть.
– Иди наверх, я посмотрю здесь, – сказала она Эдмундсу.
Она бросила еще один взгляд на Руша. Он явно давно сдался. Он сидел на полу между ними, закрыв руками лицо; рубашка сзади побурела от грязи его собственного дома.
Когда Эдмундс, рискуя жизнью, двинулся играть в рулетку с лестницей, Эмили прошла на засыпанную строительным мусором кухню. Перегородка, отделявшая ее от соседней комнаты, давно развалилась и теперь лежала на полу. В буфете на паре чудом сохранившихся полок выстроились в ряд унылые банки консервов и пакеты какой-то растворимой дряни.
