Они подошли к минивэну. Капли разошедшегося дождя, обрушиваясь на железную крышу, окутывали ее чем-то вроде тумана. Чейз потянул на себя ручку и отодвинул в сторону дверцу, за которой обнаружился ряд мониторов, показывавших изображения с трех разных камер, установленных в конференц-зале.
Бакстер вдруг поняла, почему ФБР больше не нуждалось в ее тайном агенте: Чейз со своими людьми нарушил ее приказ не соваться в отель.
– Какие же вы козлы!
– Как я уже говорил, у нас все под контролем, – произнес Чейз тоном, в котором не было даже намека на извинения, когда Эмили в ярости повернулась уйти.
– Бакстер! – позвал он. – Если я вдруг увижу, что вы или агент Руш пытаетесь как-то повлиять на ход моей операции, то прикажу своим людям задержать вас и посадить под замок.
Со стоянки детектив направилась к своей «Ауди», припаркованной на обочине улицы, села и взвыла от бессилия.
Руш, совершенно сухой, жевал шоколадное печенье и вежливо ждал, пока она выпустит пар.
– Ванита разрешила Чейзу взять на себя руководство операцией. Они понатыкали там камер. Митчелла отослали, и не только его, но и нас всех, – изложила она краткую версию событий.
– Но я-то на нее не работаю. Или она об этом забыла? – спросил Руш, в утешение протягивая Эмили кусочек печенья.
– Какая разница. Чейз пригрозил задержать нас и посадить под замок, если мы вмешаемся, и я считаю его в достаточной степени сволочным для того, чтобы выполнить это обещание.
– А я-то думал, мы все одна команда.
– С какой стати? – в отчаянии спросила Бакстер. – Мне очень не понравилось то, что сказал Чейз. У меня складывается стойкое впечатление, что ФБР собирается сцапать Грина, запихнуть в самолет и отправить прямиком в Штаты, а нам оставить лишь убирать за ним дерьмо.
Руш согласно кивнул. У него были ровно те же подозрения.
Они уставились на унылую картину перед ними.
– Выдвигаемся через двадцать восемь минут, – вздохнул Руш.
В окошко со стороны водителя постучали.
Бакстер испуганно повернулась и увидела перед собой улыбающуюся физиономию Эдмундса.
– Какого ч?..
Он обежал машину спереди, рванул на себя дверцу и тут увидел уставившегося на него Руша.
– Эдмундс, – представился Эдмундс и протянул мокрую ладонь.
– Руш, – ответил Руш, пожимая ее. – Давайте я… – предложил он, показывая на заднее сиденье. Он перебрался назад, давая Эдмундсу возможность сесть в салон и укрыться от дождя.
Рушу пришлось расчищать для себя место – он отодвинул древние кроссовки, промасленную коробку из-под китайской еды и длиннющую упаковку печенья.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Бакстер друга.
– Помогаю, – улыбнулся Эдмундс, – решил, что тебе может понадобиться помощь.
– Ты что, не помнишь, что я говорила? Мне не нужна ничья помощь.
– Это ты не помнишь. Ты тогда произнесла слова «пожалуйста» и «спасибо».
– О! – одобрительно кивнул Руш.
Эмили свирепо взглянула на него:
– Что «о!»?!
– Ну, вы становитесь вежливой, только когда лжете, – ответил агент и взглянул на Эдмундса за поддержкой.
– Именно, – согласился тот, – а вы замечали, как она кивает сама себе после особенно достойного ругательства, типа: «Классно у меня получилось»?
Руш расхохотался.
– Да, она ровно так и делает!
Они оба умолкли, стараясь прочесть новое выражение, появившееся на ее лице.
– Как ты нас нашел? – процедила сквозь стиснутые зубы она.
– У меня еще остались друзья в убойном, – сказал Эдмундс.
– А ты сам замечал, что при попытке соврать у тебя изо рта льется самое несуразное и идиотское дерьмо? – спросила Бакстер, сопровождая свои слова едва заметным кивком. – У тебя нет друзей в нашем отделе. Тебя там все ненавидят.
– Сурово, – сказал Эдмундс, – ну хорошо, у меня там друзей, может, и нет, зато есть у Финли. Он знал, что здесь что-то готовится.
– Ради всего святого! Только не говори мне, что ты впутал в эту историю еще и Финли!
– Он поехал парковать машину, – несколько виновато ответил Эдмундс.
– О боже, только не это!
– Ну, – весело сказал Эдмундс, – и чего мы здесь баклуши бьем?
На заднем сиденье скрипнула кожаная обивка.
– Из-за ФБР мы остались не у дел, – сказал Руш с очередным печеньем во рту, – нам надо знать, что там происходит, но они отправили человека Бакстер восвояси, а нас, вздумай мы вмешаться, пообещали взять под арест.
– Фигасе! – ответил Эдмундс, за несколько секунд переварив драму, которая в реальной жизни растянулась на полчаса. – Ну хорошо, в таком случае держите телефон включенным, – сказал он и вышел из машины обратно под дождь.
– Эдмундс! Куда ты пошел? Постой!
Дверца машины захлопнулась, и они увидели, что Алекс направился к входу в гостиницу.
Руш был впечатлен. Он даже не подозревал, что на свете есть человек, способный так лихо управляться с Бакстер.
– Знаете, а мне понравился ваш бывший начальник, – сказал он, не зная, какую совершает бестактность.
– Мой… кто? – спросила она, поворачиваясь к нему.
Руш немного помолчал и ответил:
– Выдвигаемся через двадцать три минуты.
Укрывшись от дождя, Эдмундс на мгновение испытал облегчение, но тут же вспомнил, что для этого ему пришлось войти в здание, битком набитое кровожадными сектантами-мазохистами. В отеле быстро приближался час чек-аута, вокруг туда-сюда сновал нескончаемый поток постояльцев. Ориентируясь по неприметным указателям, Эдмундс прошел через вестибюль, оставляя на полу грязные следы. Двойные двери в конце коридора была распахнуты, за ними просматривался совершенно пустой зал.
Он вытащил телефон и набрал номер Бакстер, одновременно хлопая себя по карманам будто бы в поисках электронного ключа.
– Другой конференц-зал здесь есть? – прошептал он вместо приветствия.
– Нет, а что? – отозвалась Бакстер.
– Я стою рядом, внутри никого нет.
– Где именно?
– В коридоре. Метрах в десяти от двери.
– До начала еще пятнадцать минут.
– И поэтому до сих пор нет ни одного человека?
– Ты же точно этого не знаешь. Тебе много видно?
Эдмундс бросил через плечо взгляд, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и сделал несколько шагов вперед.
– Не очень, но пока я не видел ни души… Сейчас подойду ближе.
