Он не решался ускорить шаг.
– Ну да, только не в Англии, правда? – громко захохотал он в телефон и тут же яростно зашептал: – Отбой! Отбой! Отбой!
Когда агенту ФБР за его спиной оставалось до двери всего три шага, он повернул направо и неторопливо двинулся по тому самому коридору, из которого за мгновение до этого появился Эдмундс.
– Там наверняка есть другой вход! – завопил в рацию Чейз, отчаянно пытаясь спасти операцию, грозящую вот-вот обернуться провалом, и ринулся обратно к машине наблюдения.
– Чейз! Чейз! – крикнула Бакстер, привлекая его внимание.
Он на миг притормозил и посмотрел на нее.
Эмили выставила средний палец:
– Не стоит благодарности! Придурок…
Она знала, что это было не самое конструктивное замечание, но она никогда и не пыталась казаться идеальной. Чейз как будто взаправду обиделся, хотя Эмили это не обрадовало и не огорчило, но уже через мгновение вновь заговорил со своим агентом:
– А как насчет окон? Неужели ничего нельзя придумать? Может, по-тихому снять охрану? – стоял он на своем.
Бакстер отошла и прислонилась к своей машине. Заметила на дверце со стороны пассажирского сиденья свежую царапину, потерла ее с отсутствующим видом, поднесла к уху телефон и опять заговорила с Эдмундсом.
– Только что ты спас от этих идиотов всю операцию, – сказала она, – хотя они все равно думают о том, как бы туда кого-нибудь внедрить.
– Если они это сделают, но Грина там не окажется, мы его потеряем, – ответил Эдмундс.
В этот момент у Эмили в руке зажужжал телефон. Она взглянула на экран.
– Подожди, кто-то звонит… Руш?
– У меня идея. Встречаемся в кафе через дорогу. – Он положил трубку.
– Эдмундс? – обратилась она к другу. – Веди себя тихо. Руш что-то задумал. Чуть позже я тебе перезвоню.
Детектив нажала на кнопку отбоя и посмотрела на вывеску заведения, расположившегося на противоположной стороне улицы:
Кафе Энджи
Лавируя под холодным дождем в плотном потоке машин, Эмили перебежала через дорогу и вошла в кафе. Над дверью тренькнул колокольчик. Каждую мыслимую поверхность заведения, в том числе и саму Энджи, покрывал слой копоти.
Руш сидел за бежевым столом и держал в руке пластиковый стаканчик с кофе. Увидев Эмили, тут же вскочил и пошел в туалет. Бакстер взглянула на часы. До начала собрания оставалось десять минут, а до того момента, как Чейз с двойником кинозвезды вломятся в конференц-зал и все испортят, и того меньше.
Она напряженно пересекла зал, не обращая внимания на взгляды посетителей, сверкающих задницами из-под низко съехавших штанов, и вошла в туалет, толкнув дверь плечом и не рискуя браться за ручку. Оказавшись перед выбором, который должны были облегчить нарисованные на дверцах половые органы, она толкнула дверь в мужской туалет и ступила в отвратительное помещение.
Из высокого, покрывшегося слоем инея окна тянуло холодным сквозняком. В двух желтых писсуарах плескались голубые гигиенические таблетки, хотя посетители на них, по всей видимости, не обращали внимания и предпочитали мочиться прямо на пол.
Руш мыл руки в единственной раковине, повесив пиджак на крючок кабинки.
– Может, поговорим снаружи? – спросила она и опять бросила взгляд на часы.
Агент думал о чем-то своем и будто ее не слышал.
– Руш?
Когда он закрыл кран горячей воды, Эмили поняла, что он мыл не руки, а нечто другое. Ни слова не говоря, Руш повернулся к ней и протянул острый нож, который он стащил с кухни.
Она уставилась на него в замешательстве.
Он принялся расстегивать рубашку.
– Нет! Ни за что на свете, Руш! Вы с ума сошли? – воскликнула она, наконец догадавшись о его намерениях.
– Но нам же нужно туда попасть, – ответил он и спустил с плеч рубашку.
– Нужно, – спокойно возразила Бакстер, – но не таким способом.
И он, и она знали, что другого способа у них нет.
– У нас нет времени на препирательства, – сказал Руш, – либо вы мне поможете, либо я все сделаю сам и разведу при этом ужасную грязь.
С этими словами он протянул руку, чтобы забрать у нее нож.
– Ну хорошо! Хорошо! – сказала она с жалким видом.
Она неуверенно подошла к агенту и уперлась левой рукой в его обнаженное плечо. Почувствовала на лбу его теплое дыхание.
Потом поднесла нож к его беззащитной коже и замерла в нерешительности.
Дверь позади них распахнулась, и на пороге застыл, как вкопанный, здоровенный мужик. Они повернулись и уставились на него. Мужик окинул взглядом Бакстер, Руша, его расстегнутую рубашку и нож у его груди.
– Зайду попозже, – пробормотал он, повернулся и исчез.
Эмили опять посмотрела на Дамьена, втайне радуясь, что ей выпало несколько дополнительных секунд, чтобы собраться с духом. Поразмыслив, с чего начать, она легонько надавила острием, выдавив капельку крови, и провела вниз тонкую линию.
Руш схватил ее за руку.
– Меня убьют из-за вас, – сказал он нарочито резко, стараясь ее спровоцировать. – Вы же видели эти шрамы. Если вы не сделаете все как следует…
– Это на всю жизнь, Руш. Понимаете?
– Не теряйте времени, – кивнул он.
Он вытащил из кармана дежурный галстук, сложил его, сунул в рот и крепко закусил.
– Давайте! – приказал он сквозь импровизированный кляп.
Эмили вздрогнула и вонзила лезвие, стараясь не замечать, как он сдавленно стонал от боли, как под его кожей перекатывались мышцы, как ее волосы обдавало его жарким, сбивчивым дыханием, пока она высекала буквы на его груди.
В какой-то момент Бакстер увидела, что пояс его брюк насквозь пропитан кровью, отшатнулась, прислонилась к раковине и чуть не потеряла сознание.
Он взял небольшую паузу, чтобы отдышаться, и Бакстер с отвращением посмотрела на свое творение, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Ее руки были покрыты его кровью.
КУКЛ
Руш посмотрел в зеркало на почти доделанную работу.
– Что же вы раньше не сказали, что у вас такой отстойный почерк? – пошутил он, но Бакстер была слишком потрясена происходящим и даже не улыбнулась.
Он сунул кляп обратно в рот, выпрямился и кивнул.
Бакстер снова погрузила лезвие в его плоть и добавила последнюю букву:
КУКЛА
Закончив, она выронила из дрожащих рук в раковину нож и побежала в кабинку, где ее сразу же вырвало. А вернувшись через минуту, в ужасе обнаружила, что Руш устроил себе еще одну, последнюю пытку.
В одной руке он держал нож, в другой зажигалку, разогревая ею окровавленное лезвие.
