– Как же вовремя, мать вашу, – сказала Бакстер, посмотрела на Руша и увидела на его лице улыбку. – Что это вас так развеселило?
– Никаких атак не будет. Мы их остановим.
Бакстер остановилась прямо под светофором и ответила:
– Мне, конечно, нравится ваш оптимизм, позитивное мышление и все такое, но…
– Оптимизм здесь ни при чем, дело в жизненном предназначении, – ответил он, пока в новостном выпуске сообщали, что букмекерские конторы перестали принимать ставки на снежное Рождество, – я много лет бесцельно болтался, не зная, зачем выжил в тот день, когда погибла моя семья… Теперь я понимаю. Вы только подумайте, сколько разных решений и случайных событий понадобилось для того, чтобы я, жертва одного теракта, устроенного десять лет назад в метро, оказался в состоянии предотвратить завтра другой. История словно повторяется, дает мне второй шанс. Я наконец осознал, почему все еще живу на этом свете. У меня наконец-то есть цель.
– Послушайте, я, конечно, рада, что вы испытываете такой душевный подъем, но приоритетом для нас остается станция лондонской подземки и то дерьмо, которое задумали эти ублюдки. Мы обязаны их остановить. Нельзя допустить, чтобы они вновь провели нас, как в Нью-Йорке. И что бы ни случилось на нашем участке работы или с нами самими, у нас нет права задействовать дополнительные ресурсы, оголяя другие районы города. Они будут пытаться нас обхитрить, и именно мы обязаны это предотвратить. А бомбы – дело спецслужб. Ими мы заниматься не будем… Извините, – добавила она, сожалея, что разочаровала Руша.
– Ничего страшного, – ответил он, – вы правы, но я точно знаю, что мы, сыграв завтра свою роль, их остановим.
Бакстер выдавила из себя улыбку, чтобы его немного подбодрить.
– Мы бежим впереди поезда, – заметила она, – сначала нам, вероятно, придется столкнуться с еще одним убийством. Причем настолько ужасным, что наш парень с пришитым к его спине «близнецом» покажется детской шалостью.
– Если только мы не задержали ту самую Куклу.
– Ну да, нам ведь всегда так везет, – горько фыркнула Бакстер.
Транспортный поток пришел в движение, Бакстер выехала на другую полосу и обогнула вереницу автобусов. Из-за спорадических движений дворников по краям лобового стекла образовались комья, будто кто-то собрался лепить снеговика.
– Но ведь… – Руш запнулся, пытаясь привести более действенный аргумент. – Можно было бы подождать, когда на часах будет без пяти пять, и эвакуировать станцию.
– Хотелось бы, – ответила Бакстер, – однако такой возможности у нас нет.
– Но…
– Не получится. Если мы пойдем на такой шаг, злоумышленники рассеются по городу и устроят атаку в другом месте. А так мы по крайней мере знаем, где они готовят удар и будем к нему готовиться.
– Используя совершенно невинных людей в качестве наживки… Где-то я это уже слышал.
В его голосе не было даже намека на обвинение, одно лишь сожаление.
– Вы правы, однако других вариантов я просто не вижу.
– Интересно, а тогда, в 2005 году, кто-нибудь рассуждал обо мне и моей семье в таком же ключе?
– Может быть, – угрюмо ответила Бакстер.
Она казалась себе отвратительной за столь бесстрастную оценку ситуации, и боялась, что сегодня, в день принятия стратегических решений, Руш не согласится считать человеческие жизни лишь абстрактными цифрами на графике – пожертвовать одной здесь, чтобы спасти две где-то еще.
Впрочем, она опасалась, что и сама с этим не согласится.
Когда стрелки показали 6 часов 4 минуты вечера, Бакстер почувствовала себя вконец измотанной. Как и ожидалось, день был заполнен встречами и совещаниями, плавно перетекавшими одно в другое. В лондонской подземке и на главных туристических объектах города усилили меры безопасности. Пять экстренных служб были готовы задействовать сценарии действий в критических ситуациях, а Служба неотложной медицинской помощи договорилась с частными клиниками о выделении в случае необходимости дополнительных мест для приема раненых.
Кукол допрашивали весь день, но ничего нового узнать так и не удалось. У фанатичных последователей Грина напрочь атрофировался инстинкт самосохранения, поэтому угрожать им или пытаться договориться было бесполезно. С ним самим всю ночь работали сотрудники МИ5, используя самые передовые методики допроса, но отсутствие новостей от них свидетельствовало о том, что сломать психиатра у них не получилось.
Весь отдел провел день как на иголках, но информации о фантасмагорических убийствах так и не поступило. Ничем не потревоженные часы позволили Бакстер как можно лучше приготовиться к финальному действу Кукол.
У нее в душе поселилось странное ощущение – зная о том, что может произойти, она чувствовала, что предает каждого случайного прохожего на улице, ни о чем его не предупреждая. Ей хотелось обзвонить всех, кто был в ее списке контактов, ей хотелось забраться на крышу и что есть мочи кричать людям сидеть по домам, но это лишь отодвинуло бы неизбежное на более поздний срок и лишило полицию ее единственного преимущества.
Просматривая очередной документ, она увидела, что Руш ждет возможности попрощаться. Решив, что теперь она готова ко всему, Эмили сложила в сумку вещи и направилась к нему.
– Пойдемте, – зевнула она, – я вас отвезу. Мне все равно надо кое-что захватить из квартиры.
Когда Бакстер и Руш доехали до Винсент-сквер, у них синхронно затрезвонили телефоны. Предчувствуя недоброе, они обменялись измученными взглядами. Руш вывел звонок на громкую связь и ответил:
– Агент Руш, со мной старший инспектор Бакстер.
Телефон Эмили в сумке тут же умолк.
– Прошу прощения, агент Руш, я знаю, что вы уже уехали… – произнес женский голос.
– Все в порядке. О чем вы хотели сообщить?
– Исаак Джонс, один из пациентов доктора Хоффмана, только что расплатился с таксистом банковской картой.
– Понятно, – сказал Дамьен, полагая, что у истории будет продолжение.
– Я позвонила в таксомоторную компанию и поговорила с водителем. Он рассказал, что пассажир был очень возбужден, называл себя покойником, но при этом обещал сохранить достоинство и на прощанье хлопнуть дверью так, чтобы его запомнили. По словам Хоффмана, у Джонса недавно выявили неоперабельную опухоль мозга. Водитель сам позвонил в полицию, на вызов выехал наряд из Саутворка.
– Местонахождение? – спросила Бакстер, включая сирену и выруливая из потока машин.
– Скай-Гарден
[4], – ответила женщина.
– Здание, похожее на портативную рацию?
– Оно самое. По всей видимости, он направился в бар на тридцать пятом этаже.
