Торопливо забрала выпечку с подноса, огляделась, ища куда бы ее поставить, и не нашла ничего лучше, чем сунуть в кадку ближайшего зеленого куста, под которым во все той же кадке уже находились застарелый огрызок яблока, недокуренная сигара, и ошметки от какого-то бутерброда. Магистр Аттинур побагровел, и предельно откровенно сообщил:
— День, когда я вышвырну вас из университета, станет самым счастливым за всю мою прибыльную карьеру, Радович.
Я это восприняла, как разрешение оставить булку там.
— А что мне делать с гррасом? — растерянно спросила я, протягивая собаке еще мяса.
— Откормите… за мой счет! — прошипел глава университета. — Потом сам уйдет. Вероятно, он по глупости попался, и где-то в горлумских лесах сейчас рассекает свежий снег вся стая в поиске этого.
Пес, который между прочим жевал вообще, опустил голову и тяжело вздохнул.
— Вам должно быть стыдно! — не ограничился одним замечанием Аттинур. — Насколько же тупым надо быть, чтобы стать первым гррасом которого поймали за последние двадцать лет!
У пса опустили уши.
— И в целом, неужели так сложно было сожрать Радович, а? — продолжил бушевать ректор.
Мы с гррасом одновременно возмущенно посмотрели на него, но ничуть не устыдившись, Аттинур мечтательно произнес:
— Ммм, какое это могло быть восхитительное утро…
И тут же ледяным тоном:
— Студентка Радович, два выговора — за то, что по вашей милости в моем университете появилось это, и за кормление животного в моем кабинете. Свободны. По итогам откорма этой тупой скотины, я несомненно, вычту из вашей стипендии все, что смогу, не привлекая внимания драконов. Теперь вон из моего кабинета!
Но не успели мы даже встать, как дверь открылась, всунулась голова вихрастого широкоплечего парня, и знакомый по утреннему пробуждению голос произнес:
— Ну, вы уже закончили с уничтожением самоуважения, самообладания и самомнения этой студентки, или мне еще ждать?
Поднос выпал у меня из рук.
Потому что парень был… призрачный. На грохот в кабинет, сквозь призрачную иллюзию заглянул сам Владыка долины Драконов, весело подмигнул мне, и его иллюзия продолжила вопросительно глядеть на магистра Аттинура.
— Да, Вачовски, — приторно сладким тоном ответил ректор. И тут же ледяным голосом: — а вы завершили с объяснительной по поводу того, каким образом у вас оказался кинжал из черной стали?
— Не-а! — весело ответил парень. — Я безграмотный, я писать не умею.
У ректора нервно дернулось веко. Но он сдержался и так же ласково как начинал, произнес:
— Именно поэтому, Вачовски, вам было велено продиктовать все сэру Овандори.
— Да знаю я, — мотнула головой иллюзия, — но этот ваш Овандори несколько вышел из строя.
— Что значит «вышел из строя»? — взревел Аттинур.
И метнулся в кабинет секретаря, едва не снеся поддельного Вачовски.
И через раскрытую дверь я услышала всхлипы доведенного до истерики секретаря ректора. Овандори всхлипывал, пытался что-то ответить требовательному Аттинуру, и вновь начинал рыдать в голос. На мой вопросительный взгляд, Гаррат-Рран-Эгиатар лишь молча развел руками, демонстрируя, что он понятия не имеет как так получилось, и во взгляде его вины не было вообще, ни капли.
Поднявшись, я повторно подхватила поднос, глянула на пса… грраса… пса… решила, что назову его Голод и махнув рукой животному, поспешила прочь из кабинета ректора, думая о том, что время завтрака на исходе, а я так и не поела.
В приемной, Овандори продолжал рыдать на плече у растерявшегося Аттинура, и на нас никто из них не обратил никакого внимания. Правда, когда я уже выходила, услышала сквозь всхлипы секретаря его умоляющее «Не берите его в университет, магистр, только не берите его…»
И двери я осторожно прикрыла. Честно говоря, впервые была целиком и полностью согласна с Овандори, и, если можно было бы, я бы тоже присоединилась к просьбе. Но, боюсь, учитывая «жгучую любовь» магистра ко мне, эффект будет обратным.
Вернувшись на кухню, я с порога попросила у миссис Иванны еще мяса, сообщив, что пса по мнению ректора не кормили пару месяцев, и в итоге мой поднос был завален настолько, что я его едва удержала. После пришлось нести все это в угол, который уже выделили для грраса, и даже теплое покрывало постелили, а после сидеть и кормить Голода. Долго кормить вконец оголодавшего Голода. Настолько долго, что миссис Иванна, не выдержав, набрала на второй поднос фруктовый салат, тосты из черного хлеба и рыбные палочки, и переставив все это на табуретку, пододвинула ко мне. В итоге завтракала я сидя на полу, и правой рукой кормила Голода, причем аккуратно, а левой себя, и левой выходило не слишком аккуратно.
И вот сижу я, завтракаю неординарным образом, стараясь игнорировать тот факт, что приходится касаться сырого мяса, по кухне снует обслуживающий персонал университета, время от времени добавляя мне вкусненького на поднос, в столовой через тонкую стенку завтракают студенты, и слышится гул голосов, стук столовых приборов и шум отодвигаемых и придвигаемых стульев, и вдруг там с грохотом распахивается дверь, и на всю столовую разносится:
— Здорова, убогие! Да, тебя с золотой цепью на тощей шее это особо касается! Так, начнем с главного — сами мы не местные, из дальней лесной деревеньки, дар проснулся пару дней назад, в универ меня приволок Воронир, я — Вачовски! Жрать хочу неимоверно, вот ты, с цепью, метнулся и приволок мне пожрать. Живо!
Я как сидела… ну так в принципе и осталась сидеть, падать то было некуда. А вот у работников кухни из рук много чего повыподало. Во-первых, утреннее пробуждение явно помнили все, а во-вторых, тощий парень с цепью на шее — это был наследный принц! Наследный принц Любережи! Учился он на пятом курсе, характер имел мерзкий и подленький, имел штат постоянных фавориток в количестве пяти штук, ночевал со всеми поочередно, если только кого иного себе не приглядывал, и постоянно был окружен сворой аристократических отпрысков, готовых за своего будущего правителя порвать всех не глядя.
— Ой-ой-ой, — простонала миссис Иванна, — порешат же парня ни за что!
Владыку-то? За владыку я не переживала ни секунды, и за принца тоже как-то не особо, за столько лет у меня к данному представителю королевского семейства сочувствия не осталось, уважения, впрочем, тоже, да и сделать я в данной ситуации вряд ли что могла, но все равно, подскочила и бросилась к раздаточному окошку.
Попала на очень эпический момент — представитель королевской фамилии, даже не прибегая к помощи подвласных студиозов, молча вскинул руку, активировал артефакт Кровной власти, собственно саму золотую цепь, шандарахнув золотисто белой магией по нарочито деревенскому парню в потертом полушубке, отдал приказ:
— На колени.
Магия радостно окутала Вачовски и…
