Обернувшись, я очень вежливо поблагодарила, и бросилась вниз — времени оставалось вконец мало. Сбежав по ступеням до шестого уровня я натолкнулась еще на две бригады убирающей нежити, которая меня теперь не видела, что несколько противоречило догмам классической магии, и постучавшись в дверь так, чтобы обозначить, что я студент — шесть раз, два быстрых, и четыре с промежутками, вошла.
В лаборатории было жутковато.
Казалось, здесь разобрали до винтиков все — столы, стулья, полки, аппараты для нагнетания магической энергии, сложные дву-трех-пяти составные колбы, а также ящики, ящички и прочее. Все это находилось с одной стороны громадной, размером на весь нижний уровень лаборатории, с другой все оставалось целым, подозреваю, что ненадолго. Потому как у дальних стеллажей работали два дракона в мантиях, а возле кучи всего разобранного, сидел с журналом описи профессор Артон.
При моем появлении преподаватель обернулся и холодно спросил:
— Что?
— Доброе утро, профессор Артон, мне бы хотелось взять монографию по гррасам, — со всем почтением проговорила я.
Молодой мужчина, всего года два как из аспирантуры перешедший в магистрат, нахмурился, потер переносицу, и неуверенно сказал:
— Девятый стеллаж, шестая полка. Где-то там. Сдать не позднее завтрашнего утра библиотекарю.
— Благодарю вас, — я поклонилась и поспешила в указанном направлении.
А уже когда находилась между пыльными стеллажами, отсчитывая нужный мне из трех сотен, чей отсчет начинался от противоположной входу стены, услышала холодный вопрос ледяного дракона:
— Удивлен, что вы позволяете студентам работать со спорными, и от того располагающимися в лаборатории манускриптами.
Профессор ответил сразу и не задумываясь:
— Это разрешено всем подопечным магистра Ворони…
И осёкся. А я остановилась. А после запоздало подумала — я ведь всегда спокойно спускалась на шестой уровень, и даже никогда не задумывалась об этом. Просто раньше это не по моей инициативе было — обычно или профессора отправляли, или тот же главный библиотекарь поручал отнести сюда взятые преподавателями или аспирантами книги. Никогда не считала это чем-то неправильным. До этого момента.
— То есть, — вновь раздался голос дракона в белоснежной мантии, — те, кого привел в университет лично магистр Воронир, всегда пользовались особыми привилегиями?!
Да два раза! Никаких привилегий вообще не было!
— Ддда, — неуверенно ответил Артон. Затем после минутной паузы, добавил: — Но в основном до того, как магистр Атиннур занял пост ректора. Знаете, при нем изменилось очень многое,
к примеру наиболее удобные комнаты на втором этаже были переданы студентам платникам, для них же учреждались дополнительные занятия и прочее. Что касается студентов-степендиатов их перестали набирать, а тех кого приводил Воронир… эм…
— Выживали, — подобрал для него правильное слово ледяной дракон.
— Что-то в этом роде, — несколько смутился профессор Артон. Но тут же поспешил продолжить: — Знаете, я не могу осуждать магистра Аттинура — он заботился о сохранности университета. Видите ли, в прежние времена студенты не боялись экспериментировать, следствием чего время от времени становилось уничтожение то одной лаборатории, то другой, а то и целого корпуса. Многие студенты гибли, некоторые теряли магически дар выгорая напрочь, собственно после одной из наиболее масштабных катастроф магистр Воронир и был смещен с поста ректора, а его место занял магистр Аттинур.
— Даже так, — задумчиво протянул дракон. Затем скорее утверждающе, чем вопросительно произнес: — Но при этом магистр Воронир сохранил свое влияние на руководство университета?
— Несомненно да, — профессор Артон отвечал так, что становилось ясно — он бы в целом предпочел промолчать. — Но видите ли, дело в том, что весь преподавательский состав, как в прочем и сам магистр Аттинур ранее подчинялись магистру Ворониру, который сумел установить в университете крайне авторитарный режим. Ему не перечат. Возможно, изредка, смеет высказаться против ректор, но в целом… Понимаете, магистр Воронир он… любой его приказ исполнялся мгновенно и без раздумий. Думать мы могли позже, но в момент приказа… приказ воспринимался сразу как руководство к действию.
— Как… странно.
— Да, вы знаете, теперь когда вы заговорили об этом, мне тоже так кажется… — расстроенно произнес Артон.
А затем, повысив голос, вопросил:
— Радович, зачем вам монография?
— Для личных целей, — ответила я, продолжив идти между стеллажами. И чтобы это не прозвучало подозрительно, добавила: — В университете появился гррас. Он очень оголодал и стараниями миссис Иванны, мне пришлось его кормить.
Пауза, в течение которой я шла, с некоторым трепетом касаясь пальцами корешков древних книг, и вопрос от профессора:
— То есть кто-то натравил грраса на вас, Радович?
— Да, — честно ответила я. Потом остановилась и удивленно крикнула: — А как вы догадались?
Профессор кричать не стал, просто усилил магией свой голос и ответил:
— Гррасы, после приказа ломающего их волю на уничтожение, способны есть только мясо жертвы. Обычно приказ держится три-пять суток, за это время обезумевшее от голода животное обычно и пожирает жертву. Но лазейка кроется в самой формулировке «мясо жертвы». То есть жертва может просто накормить грраса мясом и это достаточно, чтобы приказ считался выполненным.
Артон помолчал и добавил:
— Знать вы этого не могли, я так полагаю вы и о гррасах ничего до сего дня не знали, раз явились сюда в поисках монографии. Кто подсказал вам идею покормить животное?
Остановившись, ответила:
— Миссис Иванна.
— Да? — профессор был очень удивлен. — Как она могла знать о гррасах? В момент тех событий она была подданной Бернского государства, а в дальнейшем информация была засекречена.
Даже зная, что меня никто не видит, все равно молча развела руками и призналась:
— Она не знала. Но вы же знаете доброе сердце миссис Иванны, когда господин Ноштру обсыпал грраса мукой, всем стало очевидно насколько зверь тощий. А дальше случилось закономерное — меня заставили накормить собаку, потому что от миссис Иванны он ничего не ел.
Повисла пауза.
Я, помня о времени, поспешила в конец лаборатории, и не остановилась даже когда услышала голос дракона:
— Я правильно понял, что, повинуясь приступу жалости к животному, работники кухни совершенно безжалостно отправили ребенка кормить опасное для жизни животное?!
В конце фразы прозвучало что-то угрожающее.
— О, не переживайте, — отмахнулся профессор Артон, — это же всего лишь Радович. Естественно, если бы речь шла о ком-нибудь из родовитых студентов, никто бы не допустил подобное, а Радович, что с ней сделается?
