— Только вы недолго, — попросил Славен.
Тихомир ничего не говорил, и от чего-то глаза держал вниз опущенными.
Обустроив остающихся, мы вчетвером пошли к воротам, ожидая, что вот еще шаг, и мы окажемся где-то… Где конкретно мы не знали, но и Главный жрец, и Ванко со своей телегой, проехав в ворота типичнейшей Горлумской деревни — просто пропали.
А мы нет.
Слаженно шагнув в проход мы собственно вошли в деревню. Остановились. Все так же по своим делам спешили селяне, лаяла какая-то сонная собачонка, и ей нехотя отвечали иные собаки, ребятня с криками и визгами носилась между домами, бросаясь снежками, и… и собственно ничего иного.
И я уже было окончательно разочаровалась в собственном зрении, как Владыка глубокомысленно заметил:
— Следы от телеги купца исчезли.
Мы все тут же посмотрели под ноги — честно говоря на натоптанном снежном настиле никаких следов было не разобрать в принципе, и мы перевели взгляды на Вачовски. Дракон хранил важный вид и задумчиво глядел вдаль, не реагируя на наш общий немой вопрос. К слову — уши у него оставались зелеными. Уж не знаю, по какой причине — то ли жрец проклял от души, то ли заклинание профессора Этраса все еще действовало, борясь с природной способностью драконов подавлять любую инородную магию.
— Сейчас, — почему-то сказал Владыка.
— Сейчас «что»? — осторожно спросила я.
— Сейчас… я тебя поцелую, — все так же вглядываясь вдаль, насмешливо ответил дракон.
Меня передернуло.
— Или Вереса, — продолжил все так же издевательски Владыка
Верес только насмешливо хмыкнул, и произнес:
— Сделаем вид, что я испугался.
— А почему только вид? — мягко, истинно по-драконьему поинтересовался Гаррат, и плавно повернул голову к парню
Резко отшатнувшись, Верес отступил назад, чтобы не упасть и вдруг исчез.
Мы как стояли… так и продолжали стоять! А из пространства перед нами, причем абсолютно пустого пространства, раздалось:
— Молодой человек, а не могли бы вы не препятствовать нашему стремлению пообщаться с господином Вересом лично?
— Неа, не мог бы, — нагло ответил Владыка, затем добавил: — У меня тут девушка в перспективе беременная на морозе стоит, а вы значит портал только для Вереса выстраиваете? Непорядок! И не по справедливости!
— Послушайте, юноша! — кто-то в пространстве откровенно разозлился. — Перспективы, дело, конечно, хорошее, но в данный момент ваша девушка не беременна, а посему извольте не приводить как довод в споре ваши мечты и надежды на будущее!
Вачовски помрачнел, перестал ухмыляться, и мрачно выдал:
— Если Милада простынет, разнесу у вас тут все к проклятой чешуе!
Секундная пауза, и прямо из пространства мне в руки сунули большую деревянную чашу с травяным отваром, в котором я по запаху мгновенно определила противопростудный сбор. А в следующий миг я едва эту самую чашу удержала, потому что мне на плечи не то чтобы накинули, а скорее навалили медвежью шубу громадного размера.
— Что-нибудь еще? — раздался ехидный голос из пустоты.
— Мм, вина бы, — ничуть не смутившись, произнес Владыка.
— Таверна дальше по дороге, первый поворот налево, — ответили ему.
В этот момент в поле зрения вернулся отряхивающийся от снега Верес и тут же пропал.
— Всего доброго, — проявил вежливость наш невидимый собеседник.
И мы остались одни.
— Хороший сбор, — произнес, подойдя ко мне ближе и вставший на место Вереса Никодим, — только в нем еще и травки от беременности есть.
— Не пей! — мгновенно скомандовал Владыка.
— Никодим, шубу возьми, а то мне в ней дышать тяжело даже, — попросила я.
И едва парень шубейку забрал, шагнула в деревню, делая первый глоток чая. Он конечно был горячий, но учитывая обстоятельства, пила я его демонстративно и с удовольствием.
Позади раздалось злое:
— Так, Шкодим, а у этих противопузатых травок противоядие какое?
— Не, они действенные очень, на год точно. И это — Никодим я.
— Заткнись, Шкода. Или противоядие находишь мне к вечеру, или ты труп!
Не оборачиваясь, заметила:
— Если это ежин-трава, то противоядия нет, и ни Никодим, выучите к слову его имя, давно пора, ни кто-либо еще ее действие снять не сможет. Идемте.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что деревенька новая. Совсем новая. Оно так было видно и издалека, но чем ближе подходили, тем очевиднее становилось, что древесина еще новая совсем, в воздухе даже витал смолистый аромат свежего спила, а селяне снуют в основном по причине того, что обживаются — кто красил наличники, кто прибивал доски на крыльце, кто забравшись на лестницы, крепил крыши.
— Дома ток построили-то, — тихо произнес Никодим.
Я промолчала, продолжая с наслаждением по глотку пить чай.
Какой-то малыш запустил снежок в убегающего друга, и тот едва не попал в меня, но был пойман на лету Вачовски. Мы с Никодимом одинаково с восхищением посмотрели на него, я сказала: «Спасибо» и мы пошли дальше.
Идти пришлось довольно долго, и по основательно неровной дороге. Что удивляло. Такая вот неровная дорога в любой деревне могла бы случиться весной, в крайнем случае если по зиме была сильная оттепель, но на моем веку такого не происходило ни разу, в основном высушенная за лето деревенская улица утрамбовывалась основательно осенью, когда жители массово завозили корм животным и дрова для печи на долгую зиму, и собственно к самой этой зиме путь был ровнее некуда.
Но не здесь и не сейчас.
Колдобины тут и там, провалы, ямы, видимо, с трудом проторенный санный путь…
— Дорогу по зиме рубили, — еще тише, чем про дома сказал, произнес Никодим.
Странно это было. То есть вот дома только выстроенные, вот дороги по зиме, времени, когда все по домам сидят, а не дороги строят, проторенные.
— Из разных мест они, — вдруг произнес Владыка. — Прислушайся, у кого ударения на иные слоги, у кого гласные растянуты, а кто и вовсе в речи слова эльфийские с трольскими ругательствами употребляет.
Никодим бросил очень удивленно-настороженный взгляд сначала на Вачовски, после уже вопросительный на меня. Оно и не удивительно — гомон носящейся ребятни, лай собак, отдаленный стук топоров — все эти шумы едва ли позволяли не то что речь уловить, но тем более опознать ее особенности.
— Ммм, бывает, — с самым умным видом покивала я, и допила весь чай.
— Доказать? — насмешливо поинтересовался дракон.
Ответить что-либо я не успела — позади раздалось: «Расступись, рыбы снулые», и едва Никодим отшатнулся вправо, а меня Владыка уволок влево, по дороге промчались две змебыллы, тащившие за собой сани, управлял которыми самый настоящий тролль. Причем не стандартный, а боевой.
