— О-гонь, — по слогам, замедленно выговорил Воронир. — Тебе ничуть не навредил огонь!
— Ссама ппотрясена, — сдавленно проговорила я.
И магистр разжал пальцы.
Очередное падение отозвалось болью во всем теле, но я все равно собралась с силами и встала — не было никакого желания валяться у ног Воронира. И стиснув зубы, я решительно вздернула подбородок, с горечью и откровенной ненавистью, глядя на своего «спасителя». Магистр ответил задумчивым взглядом, а затем практически с насмешкой произнес:
— Гатанар.
И со всех сторон, с треском сломанных невидимыми псами, на поляну хлынули грассы, различимые лишь благодаря припорошенным снегом шкурам. И вся эта лавина ринулась на стоящего через разделенный разворошенный костер от нас Владыку Долины драконов.
Я раскрыла рот в немом крике и бросилась было к нему — но невидимая непреодолимая грань отсекла меня и Воронира от грассов, иных, заинтересованно переводящих взгляды с меня, на побоище откатившееся в центр поляны, магов, костра, шума… от всего… Я билась сначала руками, отчаянно, после магией, но все что я видела — ком из припорошенных снегом тел псов, которые становились все явственнее, из-за окрасившей их крови…
— Тебе не повредил огонь, — раздалось задумчивое и особенно отчетливо слышимое в наступившей тишине. — Это странно.
Медленно обернувшись, я увидела, что Воронир вновь сидит, насмешливо глядя на меня. Поняла, что плачу. Не знаю, как давно… наверное, с той секунды, как увидела кровь на грассах. Нервно, зло вытерла щеки, и вдруг поняла, что безумно хочется причинить Ворониру хотя бы толику той боли, которую сейчас чувствовала я.
— У меня для вас послание, — с ненавистью, такой ненавистью, которой никогда и ни к кому не испытывала, проговорила я. — От эльфа в золотой маске и с красным плащом.
И проговаривая все это, я пристально смотрела на магистра, мне очень хотелось увидеть, как от ярости исказится его лицо.
Но ярости не было.
Воронир усмехнулся, и безразлично произнес:
— А, Эторуанисен. И чем там все закончилось? Жрецы их всех положили, или кто-то выжил?
— Что? — переспросила, слабым голосом.
Слегка приподняв бровь, магистр поинтересовался:
— Что конкретно обозначало твое «что», Радович?
— Вы… — я едва могла говорить, — вы не союзники?
— Союз — понятие растяжимое, — и Воронир словно демонстрируя это, растянул губы в неприятной улыбке. — К примеру, девочка моя, у жрецов Древуна и эльфийских друидов союз. Довольно крепкий, к моему искреннему сожалению. Но что, если станет известно, что медвежьи жрецы перебили цвет и гордость эльфийского народа, подло заманив их в ловушку — в собственный храм, где они наиболее сильны. Друиды не идиоты, они очень быстро сопоставят два и два, и поймут, к примеру, что кто-то поделился с дета-королевством информацией о том, как на тайные тропы попасть и как на них ориентироваться. Но даже если не поймут или не пожелают поверить фактам — о подлоге уже известно в королевском дворце Деты. И все эльфийские народы выдвинут друидам ультиматум — вы с нами, своим народом, или с ними — убийцами ваших братьев. И друидам, Радович, не останется ничего иного, как снять защиту с тайных троп.
«Что откроет их для таких как вы», — мрачно подумала я.
Говорить не стала. Не стала и сообщать, что план провалился. Я не птенец Воронира, чтобы приносить ему сообщения. К тому же я хотела знать кое-что еще:
— Зачем вы убивали людей в деревнях?
— Как много вопросов, — усмехнулся магистр. — Зачем? Мне нужна армия, Радович. Большая, разнородная, ударная армия. Как ты думаешь, почему деревни были заперты?
— Чтобы мертвяки не разбредались… — прошептала я.
— Я с первого взгляда понял, что ты умная девочка, — своеобразно похвалил Воронир.
Но уже в следующее мгновение глаза его прищурились, и он почти угрожающе произнес:
— Слишком умная для того, чтобы оставлять тебя в живых.
И плавно поднялся.
— Жаль, конечно, — приближаясь ко мне, действительно с сожалением проговорил он, — феномен отсутствия вреда от огня крайне интересен, и я бы с удовольствием его изучил, но что-то мне подсказывает, что было бы глупо с моей стороны сохранять твою жизнь.
И резким, едва уловимым движением, вздернул мое тело так, что я словно распятая, неестественно изогнувшись повисла в воздухе, едва ли касаясь земли кончиками пальцев ног. Хотелось орать, просто безотчетно зайтись в диком захлебывающемся крике — но из горла не вырвалось и звука. И все что я могла — лишь широко распахнув глаза от ужаса, смотреть как магистр медленно приближается ко мне. Как магия разрывает уже полурастегнутую рубашку на мне, обнажая серое плотное белье, как пальцы Воронира, указательный и средний, прижимаются к основанию моей шеи.
Я знала, что он скажет еще до того, как магистр насмешливо произнес заклинание поглощения магии:
— Элвенир!
А вот чего не знал Воронир, так это того, что магический крюк, которым должно было вспороть мой источник, и вытянуть его со всей жизненной силой, пройдет через мой центр силы впустую, не ухватив ничего, спасибо профессору Нарски и методу, разработанному Аттинуром. Никогда не думала, что буду испытывать искреннюю благодарность ректору. А сейчас, глядя на злое недоумение, промелькнувшее на лице Воронира, испытывала именно благодарность. Огромную и ни с чем не сравнимую.
— Элвенир! — повторно произнес магистр, усиливая крюк, вгоняя его глубже.
Но вместе с магическим крюком из моей груди вырвался только смех. Мой, нервный, почти истерический смех, который я же и оборвала под взбешенным взглядом Воронира. Но превозмогая заклинание, с большим трудом, я все же проговорила:
— Эльф просил передать, что сражения не было…
И вот тогда, с мрачным удовлетворением, мне довелось пронаблюдать, как искажается от ярости лицо магистра Воронира.
Он отшатнулся от меня, издав гневный рык, и в воздухе замерцало более сотни призраков ярко фиолетовых змей. И я с какой-то отстраненной грустью подумала, что вот от заклинания мгновенной мучительной гибели никакой защиты нет, и не может существовать в принципе.
— Аградоно! — прозвучало последнее, что я услышу в этой жизни.
Когда сотни змей бросились на меня, я зажмурилась. Всегда боялась змей и укусов, жутко умирать от своего самого страшного кошмара.
И содрогнулась от оглушительного звона!
В котором мне самым невероятным образом, почудилось, что кто-то до дрожи знакомым голосом произнес:
— Какая встреча.
И мне все еще казалось, что я ослышалась, и я все еще ждала момента, когда в мое тело вопьются сотни ядовитых, несмотря на призрачность, клыков, но вместо этого — нежное прикосновение к щеке, теплые сухие пальцы, скользнувшие вниз по шее, до границы последней оставшейся на мне одежды, и заклинание Воронира схлынуло, освобождая мое тело. И я бы несомненно свалилась опять, но меня удержали, мягко и властно, а после, взяв за подбородок, заставил посмотреть на себя, и едва я открыла глаза, Главнокомандующий почти издевательски произнес:
