Она выхватила у Кары водомет и направили струю воды ей в
лицо.
Прекрати! — закричал Кайл.
Он бросился к Николь. Николь засмеялась и побежала прочь,
оборачиваясь через каждые Несколько шагов, чтобы их обрызгать.
Отдай! — вопила Кара.
Миллеры погнались за Николь. Кайл подпил свой водомет и
выстрелил ей в спину.
Мыс Лорен побежали за ними. Николь уже была во дворе нашего
дома. Она обернулась и снова обрызгала Миллеров.
Вы меня не поймаете! — кричала она, отступая назад.
Она шла задом прямо на папину компостную кучу.
«Предупредить ее? — раздумывал я. — Ни за что!»
Получайте! — Николь окатила Миллеров водой.
И тут она поскользнулась и упала прямо и компостную кучу.
Ой! — вскрикнула Лорен.
Николь с трудом поднялась. Зеленовато-коричневая слизь
стекала по ее волосам, спине, рукам и ногам.
А-а-а! — как безумная заорала она, стряхивая с рук
нечистоты. — А-а-а-а-а!
Мы застыли на месте. Николь сама была похожа на ужасного
снежного человека. Вся в помоях.
Мы все еще стояли и смотрели на нее, когда из двери вдруг
высунулась папина голова.
— Дети! Вы готовы ехать на ужин? — позвал он.
5
Вот он! — Папа старался перекричать рев мотора небольшого
самолета. — Икнек. Это аэродром.
Я посмотрел в окно на небольшой клочок земли бурого цвета,
куда мы должны были приземлиться. За последние полчаса я не видел вокруг
ничего, кроме снега. Вот это да! Все было таким белым!
Было так классно наблюдать, как искрится на солнце снег! Я
даже вспомнил рождественскую песенку. Из головы не выходила «Чудесная зимняя страна».
Все это меня с ума сводило.
Пока мы летели, я все высматривал, нет ли на снегу больших
следов. Какого размера должны быть следы у снежного человека? Можно ли увидеть
их с высоты?
Надеюсь, здесь есть ресторан, — сказала Николь. — Я
проголодалась.
Папа потрепал ее по плечу.
Перед тем, как мы отправимся в путь, у нас будет отличный
обед, но после этого — только походная пища.
А как мы будем разводить огонь на снегу? — спросила Николь.
Мы остановимся в маленькой хижине, — ответил папа. — Она
находится посреди тундры, но это лучше, чем спать в палатке. В хижине должна
быть печка. Во всяком случае, я на деюсь на это.
А мы можем построить иглу и спать там? спросил я. — Или
выдолбить ледяную пещеру?
Не так просто построить иглу, — оживилась Николь. — Это
тебе не снежная крепость. Правда, папа?
Папа снял крышку с объектива фотокамеры и стал
фотографировать из окна самолета.
Конечно, — сказал он с отсутствующим видом
Николь тоже повернулась к окну. Я скорчил рожицу у нее за
спиной.
«Не так просто построить иглу», — передразнил я ее. Она
вела себя как школьная учительница. Мне бывает очень неловко, когда в школе
она выпендривается перед всеми.
А как мы найдем хижину? — спросила Николь. — В этом снегу
ничего не различишь.
Папа повернулся и сфотографировал ее.
Ты что-то сказала, Николь?
Я спросила, сможем ли мы отыскать хижину, — повторила
Николь, — Ты знаешь, как пользоваться компасом, папа?
Компасом? Нет. Но это не имеет значения. Человек по имени
Артур Максвелл должен встретить нас в аэропорту. Он будет нашим проводником в
тундре.
Я знаю Артура, — крикнул пилот, обернувшись к нам. — Он
давно ездит на собачьих упряжках. Ему все известно про собак и про сани, думаю,
лучше его Аляску никто не знает.
— Может быть, он видел ужасного снежного человека? — предположил
я.
— А откуда ты знаешь, что снежный человек вообще
существует? — усмехнулась Николь. — Ты же пока даже следов его не видел.
— Николь, люди видели его своими собственными глазами, —
ответил я. — Если его нет, зачем же мы туда едем?
— Кое-кто говорит, что видел его, — сказала Николь. —
Скорее, люди думают, что видели именно снежного человека. Я в это не поверю,
пока не узнаю о нем побольше.
Самолет описывал круги над маленьким городком. Я застегивал
и расстегивал молнию на своей куртке-«аляске». Еще несколько минут назад мне
страшно хотелось есть, но сейчас я так волновался, что уже не мог думать о
еде.
«Наверняка где-то в снегах живет этот ужасный человек»,—
думал я. Я в этом был просто уверен. Меня знобило, несмотря на поток теплого
воздуха, поднимающегося из нагревателя.
А вдруг мы и вправду его найдем? Что тогда произойдет? И
что будет, если снежному человеку не понравится, что его фотографируют?
Теперь самолет летел очень низко, готовясь приземлиться. Мы
сели, глухо ударившись о землю, и помчались по посадочной полосе. Когда пилот
затормозил, самолет накренился.
Что-то огромное замаячило в конце посадочной полосы. Что-то
огромное, белое и ужасное.
— Смотри, папа! — закричал я. — Вот он! Ужасный снежный
человек!
6
Самолет остановился прямо перед огромным монстром.
Папа, Николь и пилот — все дружно рассмеялись. Надо мной.
Терпеть этого не могу! Но мне не в чем было их винить.
Огромный белый монстр оказался белым медведем.
Статуей белого медведя.
Белый медведь — символ этого города, — объяснил пилот.
Угу, — пробурчал я. Я чувствовал, что краснею. Я
отвернулся.
Джордан все знал, — сказал папа. — Просто это его очередная
хохма.
Ну конечно! — подхватил я. — Я с самого начала знал, что это
статуя.
Ничего ты не знал, Джордан, — сказала Николь. — Ты и в самом
деле испугался!
Я ударил Николь по руке.
Вовсе нет! Я пошутил!
Папа обнял нас обоих.
Приятно посмотреть, как они пикируются друг с другом.
—Да уж, веселые ребята, — отозвался пилот.
Мы выпрыгнули из самолета. Пилот открыл багажное отделение.
Мы с Николь достал свои рюкзаки.
В поездку папа взял с собой огромный герметично
закрывающийся ящик — сундук — для пленок, фотоаппаратов, еды, спальных мешков
и других припасов. Пилот помог ему вынести сундук из самолета.
Ящик был такой большой, что сам папа запросто мог в нем
поместиться. Он был похож на красный пластмассовый гроб.
