— Какая задача, товарищ полковник?
— Не беги вперед телеги, старший лейтенант, он сам тебе все расскажет.
— Так точно!
— Человек он здесь новый, много чего не знает, а ты из этих мест и служишь в этом районе уже не первый день, так что введи его в курс дела. Постарайся увидеться с ним сегодня. Смотри там, не подведи меня. — И полковник, не прощаясь, повесил трубку.
Весь тридцать четвертый квадрат разбили на небольшие участки и, вытянувшись в цепь, поочередно прочесывали. Старались не пропускать ни метра, рыхлые и подозрительные места протыкали щупом. Нашли четыре землянки, оставшиеся после боев; наполовину присыпанные, с порушенной кровлей. В них обнаружились следы пребывания людей: клочки бумаги, пара пустых, слегка проржавленных банок из-под тушенки. К диверсанту все это не имело никакого отношения, возможно, в землянках укрывались дезертиры.
Поисковые группы забирались в самые глухие дебри, в заросшие кустами расщелины, но не обнаружили ничего, кроме вязкой болотины и хорошо утоптанных кабаньих троп. Задержали пятерых человек, не предоставивших документы. Двое утверждали, что работали в железнодорожной бригаде, ремонтировали расшатанные пути, еще двое возвращались со станции, а последний дежурил в котельной и шел со второй смены. Почему такой дорогой, через лес? Ответ был обстоятельный: «Потому что через лес дорога до дома короче и бояться некого, всю жизнь прожил здесь и знаю каждый ствол». На диверсантов они не походили, и оперативный опыт подсказывал капитану Романцеву, что поисковый отряд повстречал обычных работяг, спешащих домой. Однако решено было задержать их до более тщательной проверки.
Как-то незаметно в утомительных поисках миновала ночь, издалека понемногу забрезжило. Однако ни парашютиста, ни следов его пребывания обнаружено не было. «Ведь не померещилось же мне, в самом деле, — мрачно думал Тимофей. — Был же самолет!»
Через час последующих поисков у самой дороги задержали еще одного человека в железнодорожной тужурке. Присев на обочину, он терпеливо дожидался попутного транспорта. Документы были при нем, только удостоверение путейщика было просрочено. Чертыхавшегося, грубо матерившегося втихомолку, но весьма покорного, понимавшего, что с властями не шутят, его, как и остальных пятерых, погрузили в крытый «студебекер» и повезли в дивизионный отдел «СМЕРШ» под присмотром двух автоматчиков.
Волнуются работяги зря, если невиновны, их тотчас отпустят; работа у них на железной дороге серьезная и важная, каждый из них имеет бронь, ежели отыщутся какие-то грешки, то разбирательство будет продолжено. Ведь жили на оккупированной территории и неизвестно еще, чем занимались при немцах.
Когда уже стало совсем светло, обнаружился парашют. Спрятан он был искусно, в прошлогодней медвежьей берлоге, ткань была прижата тяжелым камнем и присыпана комьями слежавшейся земли, сразу и не отыщешь. На едва торчавший из земли белесый лоскут шелковой материи обратил внимание один из разведчиков. После этой находки задышалось с некоторым облегчением, значит, поиски идут не зря.
На контрольно-пропускном пункте задержали еще несколько человек, двое из которых оказались дезертирами. Так что это уже кое-что, не зря всю ночь плутали… Если через полчаса не будет результатов, то зону поисков придется расширять до соседних квадратов.
— А если не найдем, товарищ капитан, тогда что? — озвучил его мысль старший лейтенант Григоренко.
— Ты мне тут пораженческие настроения брось! — то ли в шутку, то ли всерьез произнес капитан Романцев. Парень ему нравился. Оперативного опыта, правда, недостаточно, но сразу видно, что старается! Если есть желание учиться, значит, будут и результаты. — Мы его обязательно отыщем, не мог он далеко уйти! Дороги мы перекрыли быстро и очень надежно, он затаился где-то здесь. Может, даже наблюдает за нами откуда-то из-за своего укрытия и ждет, когда мы отсюда уйдем. — Тимофей раскрыл офицерский планшет, вытащил из него карту и стал ориентироваться на местности. — Ага! Сейчас мы идем по профилю «Д». Находимся как раз на границе нашего квадрата. А вдоль того лесочка, — махнул он в сторону небольшого молодого дубравника, растянувшегося в длинную неровную шеренгу, — прочесывает первый батальон. Значит, нам идти по этой тропе в сторону дороги. Там должны выставить КПП, вот заодно и спросим у бойцов, как обстоят у них дела.
Спрятав карту в планшет, Романцев зашагал по узкой тропе дальше. По обе стороны от него, выстроившись в неровную линию, шли бойцы. Двигались умело. Грамотно. Посматривали по сторонам, реагируя на каждый шорох. Чувствовалось, что за их плечами немалый боевой опыт. Именно такие люди в массе новичков являются цементирующим материалом. Стволы автоматов слегка наклонены в землю, с расчетом вскинуть в следующую секунду и полоснуть очередь в опасность. Смотреть на них было приятно.
Неожиданно из дубравника, сильно припадая на левую ногу, вышел молодой светловолосый мужчина лет тридцати — тридцати пяти. На застиранной гимнастерке красовались две медали: одна «За оборону Сталинграда», а другая «За отвагу», особенно почитаемая в солдатской среде. Ее выдают за личное мужество, такими наградами не разбрасывались ни в начале войны, не разбрасываются и сейчас. Только когда мужчина вышел из густой высокой травы, стало понятно, что ниже колена у него культя, к которой кожаными ремнями пристегнут деревянный протез, обитый в самом основании жестью. Привычный к увечью, передвигался он бойко, высоко поднимая покалеченную ногу. Не сворачивая с тропы, направился в сторону приостановившихся бойцов.
— Доброго дня, братушки! — издалека крикнул он озорно бойцам и уверенно заковылял дальше.
Тимофей обернулся в сторону удаляющегося инвалида, бойко шагавшего по тропе, заросшей по сторонам высоким папоротником. Увидел, как тот энергично поддел прутиком ромашку, чьи лепестки падающими пропеллерами затерялись в разросшемся подорожнике, и неожиданно приказал конопатому бойцу, шедшему рядом:
— Задержи его!
— Так инвалид же, — удивленно протянул красноармеец, но, натолкнувшись на жесткий взгляд Романцева, с готовностью произнес: — Есть, товарищ капитан!
— Товарищ, погодь! — виновато крикнул он, устремляясь за инвалидом, и совсем не по-уставному добавил: — Спросить кое-что хочу.
Инвалид остановился и удивленно посмотрел на приближающегося бойца.
— Хлопец, ты мени?
— Тебе, тебе!
Безногий терпеливо подождал, когда красноармеец приблизится, и добродушно улыбнулся:
— В чому дело? Умаялся я малость, нужда, что ли, какая?
— Есть кое-что, спросить хотел, — сказал боец, посмотрев на подошедшего капитана Романцева.
— Куда направляетесь? — произнес Тимофей.
— До сестры, вона у меня на хутори живе, — повернулся инвалид к Романцеву.
— Соскучился, значит? — участливо спросил тот.
— Ха-ха! — рассмеялся безногий. — Скажешь тоже, соскучив. С ней, пожалуй, заскучаешь! Попросила допомоги. Я ведь могу покосити и чего другого по-хозяйству сробить.
