— Дело говоришь, хозяин, — охотно поддержал Ивашов. — Вот с этого и нужно было начинать.
— Мария! — громко позвал хозяин. — Сало неси с горилкой, чего его по углам прятать!
— Оно у нас в подполе, я только…
Договорить женщина не успела: неожиданно дверь широко распахнулась, и в горницу ворвались четыре автоматчика в венгерской форме и в немецких пилотках с трезубцем. Прозвучала короткая оглушительная очередь: первым упал младший лейтенант Ивашов, шумно опрокинув стул. За ним, неловко дернувшись, сполз на пол сержант Захарчук. Бойцы, так и не успевшие поднять автоматы, улеглись простреленными вдоль стен, уткнувшись лицами в пол.
— Не стреляйте!! — в отчаянии прокричал бандеровец. — Я свой! Я повстанец!!
Старуха, приоткрыв крышку погреба, со страхом взирала на вошедших.
— Москалей, значит, горилкой решила попотчевать, — спросил один из них, крепкий, с косолапой поступью, по всему видать, старший в группе бандеровцев.
— Какая тут горилка, — льстиво залепетал хозяин, — это не горилка, а сущие помои! Вылить хотел, а москали: налей да налей! Пришлось бабу в подпол за самогонкой отправить.
— В подпол, говоришь, отправить? — злорадно заулыбался вошедший. Подняв стул, он по-хозяйски сел в центре хаты. Трое остальных бандеровцев с густой черной щетиной на молодых исхудавших лицах настороженно посматривали по сторонам. — А ну, живо спускайся! И чтобы тебя здесь видно не было!
— Сейчас я, родненькие, сейчас, как бы тут не убиться, — суетливо заговорила женщина.
Подошедший хозяин попридержал крышку, и женщина, подхватив стоявшую на полу керосиновую лампу, стала спускаться в прохладную глубину по скрипучим ступенькам.
— И ты пошел вниз, большевистский холуй! — прикрикнул косолапый.
— Сейчас… Я тут малость… эх, — залепетал хозяин, с опаской поглядывая на разгневанное лицо бандеровца. Тяжело и протяжно, недовольно принимая на себя грузную ношу, скрипнула рядом половица.
— Кто таков? — подошел косолапый к бандеровцу, продолжавшему сидеть со связанными руками.
— Свой я.
— Свои с москалями не разгуливают.
Усмехнувшись, пленник показал на связанные руки:
— А ты не видишь? Не по своей воле. Меня зовут Боян. Слыхал о таком?
— Разберемся… Микола, поди сюда… Здесь оставаться опасно, не ровен час, комиссары нагрянут. Завяжи этому глаза и отведи на заимку. Там нас не достанут.
— Сделаем, — охотно отозвался Микола и, сорвав с крючка полотенце, подошел к пленному:
— Рожу подними, вражина! Завязывать не с руки.
— Может, все-таки руки развяжете, свой я!
— Пока ты нам не свой, это ты доказать должен. — Сложив полотенце вдвое, он завязал Бояну глаза.
— Да не так крепко! — возмутился пленный. — Глаза выдавишь! А мне еще треба москалей ими высматривать!
— Потерпишь!
— Все, уходим! — распорядился косолапый.
Пленника подхватили под руки и повели к выходу.
— Голову ему пригни, — добавил он, — еще лоб расшибет, а нам сначала его допросить нужно.
Глава 15. Ты меня проверяешь?
Барбарис благоухал, его ароматный запах распространялся далеко за пределы поляны, щекотал ноздри. Неожиданно во дворе хутора раздался стук затворяемой двери. Тимофей Романцев раздвинул кусты и увидел, как четверо мужчин вывели связанного бандеровца.
— Далеко они его? — спросил он у Игнатенко, стоявшего рядом.
— А чего его вести? — невозмутимо пожал тот плечами. — Отведут за околицу и расстреляют. — Увидев, что капитан не расположен к шуткам, продолжил: — Поплутают для убедительности по лесу часа три, а потом отведут на соседний хутор, там и допросят.
— А ты уверен в заместителе?
— Товарищ капитан, Петренко я верю, как самому себе! Мы с ним такую штуку не однажды проделывали. И службу он свою знает, не подведет! Расспросит, как нужно.
Некоторое время вышедшие топтались у крыльца, о чем-то переговариваясь, а потом уверенно зашагали к калитке. Отворяясь, протяжно заскрипело ссохшееся дерево, разбудив ночь, а еще через несколько метров гости скрылись в темноте.
— Пошли в дом, — заторопился Романцев. Наклонив густые ветки разросшегося куста, вышел на грунтовую дорогу. За ним зашагал Игнатенко, негромко чертыхался, когда цеплял носками сапог корни деревьев, торчавшие из земли.
— Давай без ругани, услышат, — предупредил Тимофей.
— Дык, тьма, не видать ни хрена.
Стараясь не хлопать дверью, вошли в хату. В горнице по-прежнему полыхала лампадка, ее колыхающийся тусклый свет через распахнутую дверь проникал в дальние углы сеней.
Тимофей широко распахнул дверь и вошел в горницу. «Ожившие» бойцы сидели на стульях и по-деловому, покромсав тушенку на мелкие куски, ели ее ложками. Вполне сытный ужин, а больше солдату и не требуется. Можно было бы, конечно, и водочки для настроения принять, но тут как повезет.
Младший лейтенант Егор Ивашов сидел подле окна и задумчиво курил, выдувая тонкую упругую струйку в распахнутое окно. Хозяева уже повылазили из погреба. Старик поднял с пола трехлитровую бутыль с мутной горилкой, наполовину опорожненную, и поставил ее на стол, а баба, приговаривая себе под нос, вытаскивала из кадки малосольные огурчики.
Увидев вошедшего Романцева, Ивашов притушил окурок о металлическое дно консервной банки и шагнул навстречу:
— Здравия желаю, товарищ капитан!
— Здравствуй, дорогой!
Обнялись крепко и очень сердечно, как это бывает только между добрыми друзьями.
— Егор, ты не в обиде на меня, что я тебя привлек? — спросил Тимофей. — Захожу как-то в штаб, а там о тебе говорят, о том, что сам командующий тебе орден вручал. Ну, я и подумал, а почему бы нам вместе не поработать… Давно не виделись, все повод искал, чтобы повидаться, а тут такое дело… Район незнакомый, чужой, людей пока плохо знаю. Так что довериться могу только своим, которые, знаю наверняка, не подведут. Окружение-то под Киевом не вспоминаешь, как мы выбирались?
— Тяжелое было время, — хмуро произнес Ивашов. — Вспоминаю с неохотой.
— А я вот часто вспоминаю… То, что мы с тобой оттуда выбрались живыми, иначе как чудом не называю… Тут поневоле верующим станешь.
— Это точно, — кивнул Егор.
Хозяин, по-деловому расставлявший на столе стаканы, заметно повеселел. Женщина огромным и хорошо заточенным ножом ловко нарезала краюху хлеба. Работали они очень слаженно, было заметно, что принимать гостей для них дело вполне привычное.
— Хочу тебе заметить, что для покойника ты неплохо выглядишь, — усмехнулся Тимофей и тихо добавил: — Как ты думаешь, бандеровец ничего не заподозрил?
