Связной остановился лишь однажды, когда зашел в густой ельник. Сориентировавшись, направился в сторону грунтовой дороги, уводящей в Броды. Шли довольно долго. Стороной прошли село Покровки, лежавшее по обе стороны большака, повернули к селу Красные Бугры, растянувшемуся на добрые две версты.
Было понятно, что село ему хорошо знакомо: сокращая расстояние, он проходил через огороды, сворачивал в переулки. Романцев с Игнатенко старались держаться на значительном расстоянии, чтобы оставаться незамеченными. В какой-то момент им показалось, что связника они упустили, но затем он вдруг обнаружился на окраине поселка, когда шагал к большому двухэтажному каменному дому с высоким парадным крыльцом.
— Кто живет в этом доме? — спросил Романцев.
— Демьян, председатель колхоза, — уверенно ответил Игнатенко.
— Большой он себе дом отгрохал.
— Перепало ему… Прежде в этом доме помещик жил.
— Понятно.
— Я вот что думаю, странно все это… Почему он к нему пошел? Демьян не был замечен в связях с бандеровцами. Наоборот, всецело был за Советскую власть! Не на словах, а на деле… Он ведь в этом селе третий председатель за последние полгода. Обоих предыдущих бандеровцы убили… Может, этот Боян — его родственник? Мало ли?
— Потом расскажешь мне об этом Демьяне пообстоятельнее. Нужно проверить.
— А ведь ты его видел, Тимофей, — напомнил Игнатенко, — он на подводах хлеб привез в часть.
— Тот самый? — вспомнил Романцев. — Помнится, тогда он еще сказал, кто же еще Красной армии поможет, если не свой советский народ. Только у меня теперь его хлебушек поперек горла застрянет… Думаю, он в часть не просто так наведывался, а чего-то вынюхивал или с кем-то встретиться хотел. Я тут служу без году неделя, но уже ничему не удивляюсь.
— Может, нам их задержать?
Тимофей смотрел в спину удаляющегося бандеровца. Шаг твердый, можно сказать, хозяйский. Ни от кого не прятался. Пересек кустарник, разросшийся вдоль обочины, и появился вновь уже перед самой оградой барского дома. Открыв калитку, вошел во двор и захрустел подошвами по дорожке, усыпанной гравием. Поднялся на крыльцо, коротко обернулся и уверенно постучался в массивную высокую дверь, распахнувшуюся тотчас, словно его уже дожидались.
— Вдвоем нам их не взять. В доме может скрываться целое гнездо бандеровцев, — задумчиво произнес Романцев.
— В километре отсюда часть стоит. Можно подмогу вызвать. Обернусь быстро.
— Давай, — разрешил капитан. — А я пока их покараулю.
Игнатенко скорым шагом заторопился через лес.
На первом этаже особняка вспыхнул свет, и через полупрозрачные занавески можно было увидеть силуэты двух мужчин, стоявших в центре комнаты, переговорив, они скрылись где-то в глубине помещения. Свет тоже погас, окно зачернело, проглотив силуэты людей.
Не спалось, хоть ты тресни! Одолевали дурные предчувствия. Бессонницу усиливала душная ночь, буквально раскалившая воздух. Открывать окно тоже не дело, — налетит мошкара, особенно злющая в эту пору, тогда уж точно покоя не дождешься.
А тут еще сухота проявилась, которая буквально иссушила горло. Поднявшись, Демьян прошел к печи и черпнул ковш воды. Выпил два глотка. Машинально кинул взгляд во двор и увидел, как к дому быстрым шагом подходит человек. Всмотревшись в силуэт, он узнал Бояна, прежде служившего в сотне Кошеля, а ныне — доверенное лицо краевого командира.
По какому он делу? Какая такая напасть приключилась?
Отыскав брешь в черноте сгрудившихся облаков, проклюнулся месяц, осветив озабоченное лицо Бояна.
Набросив на плечи душегрейку, Демьян вышел из комнаты и быстро спустился вниз. В дверь раздался настойчивый стук.
— Кто там? — для порядка спросил он.
— Открывай, свои! — послышался знакомый нетерпеливый голос.
Отодвинув щеколду, Демьян впустил гостя.
— Почему ты сюда пришел? Тебя могли увидеть.
— Никого нет, не переживай, я был бдительным. У меня к тебе дело.
— Что за дело?
— Мне нужно затаиться на день, а потом я уйду. Москали меня ищут.
— А если тебя все-таки кто-то видел, тогда что? — строго спросил Демьян. — И меня спалишь, и сам погоришь ни за грош.
— Мне что, идти назад? — хмуро спросил Боян.
Приоткрыв занавеску, Демьян снова посмотрел во двор. Никого.
— Ладно, оставайся, что с тобой сделаешь. Комиссары мне доверяют.
— Ты один?
— Один… Жена завтра подъедет, к теще уехала.
— У тебя будет что поесть? Сутки не жрамши.
— Картошка печеная устроит?
— Вполне. А маслица к ней не найдется?
— Будет и масло.
Прошли в просторную комнату, больше напоминающую зал. В самом центре стоял длинный стол, сколоченный из гладких дубовых досок, за которым вполне могло разместиться два десятка человек. Мебель в комнатах тоже барская, обитая дорогими тканями. Председатель колхоза не бедствовал. Для украинского села это вполне обычное, ни у кого не вызывало удивление, когда рядом с хатой, вросшей в землю, возвышались каменные хоромы.
Боян сел на стул, обитый красным бархатом, и, усмехнувшись, оглядел комнату:
— Откуда столько добра?
— У пана одного экспроприировал, — довольно ответил хозяин, расставляя на стол хрустальные чарки.
— А он не возражал? — хмыкнул бандеровец, невольно задержав взгляд на руках Демьяна. Они у него большие и широкие, как две совковые лопаты. Крохотные изящные чарки в его пальцах смотрелись совсем миниатюрно. Таким рукам больше подошла бы соха или кузнечный молот.
— Возражал… А только кто его послушает? Да и ни к чему ему это добро. Там, куда он ушел, оно точно не понадобится… А мне еще послужит. Я свое забрал! Сколько лет я на этих ляхов горбатился!
Выпили дружно горилки, закусили копченым салом, оказавшимся весьма аппетитным.
— А хорошо у тебя здесь, — сказал Боян, усиленно работая челюстями. — Сытно.
— Не хочу гневить бога, жаловаться грех, — буркнул Демьян.
— Послушай, Демьян, а ты ведь теперь сам пан. Не боишься, что большевики все отберут? Как-то не жалуют они богатых.
— Пока мы здесь, не отберут! Будем воевать с ними до последнего оккупанта на нашей территории… Ты ничего не слышишь? — вдруг насторожился хозяин.
Гость расслабился, горилка притупила горечь прошедшего дня, задышалось как-то легче. Закусь у Демьяна тоже оказалась отменной. Жаль, что не каждый день приходится так угощаться. Впереди — долгое прозябание в блиндаже, и когда выйдешь на белый свет — неизвестно.
— Ничего не слышу, — ответил Боян и щедро, расплескивая через край горилку, разлил ее по чаркам. — Показалось.
