Да! Пиво в бане – фи! Пиво, как говорят, это шампанское для простонародья; вдобавок в том благородном возрасте, в котором пребывали дамочки, следует тщательно контролировать массу тела, а от хлебного-пенного мало того, что разбухаешь фигурой, еще и лицом опухаешь. Поэтому два «Моета» подружки уже приговорили, третий охлаждался в ведерке со льдом. Еще пара дожидалась своего череда в специальном винном холодильнике.
Бокалы в бане имелись прекрасные, плоские, широкие, хрустальные – то, что нужно для благородного напитка победителей и высшего света. Закусывали, из соображений диеты, фруктами: клубникой, авокадо, а также сырами.
Небольшие сложности и неудобства возникали только с откупориванием, немного не хватало под боком мужчины, чтобы хлопал пробками да подливал – но Наташа и сама в этом искусстве поднаторела, и не звать же ради подобной безделицы садовника или шофера, да и недвусмысленно бы получилось. Вдобавок разговор завязывался такой, что явно не предназначался для чужих ушей – тем более прислуги.
Итак, первой из собеседниц (и, если можно так выразиться, собутыльниц) была Наташа Трипольская, жена компьютерного гения Леонида и мама юной Кристины. И если бы, повторимся, у нашего текста имелись безграничные изобразительные возможности – каковые предоставляет сопереживателю искусство телевидения и кино, – вы без труда узнали бы в ней ту самую неудачливую безнесменшу, у которой на первых страницах нашего повествования отжимал бизнес и деньги провинциальный деловой бандит, а отжал в конечном итоге еще не родившееся дитя.
За прошедшие двадцать лет Наташа, на самый беглый взгляд, изменилась мало: то же ясное и чистое лицо, почти полное отсутствие морщин, стройное, отнюдь не расплывшееся тело. Однако тогда, в самом начале нашего романа, осенью девяносто восьмого, ей было двадцать семь; теперь – сорок семь; дьявольская разница! Только женщины, обремененные большими возможностями и повышенной взыскательностью к себе, знают, сколько усилий и трудов требуется приложить, чтобы хотя бы на беглый взгляд оставаться приблизительно на том же уровне, что в молодости! Сколько достается претерпеть боли, страданий, потратить денег! Сколько физических упражнений, пота на тренажерах и беговой дорожке! Сколько диет, курортов, ванн, массажей!
Однако практически все в человеке, как показала современная практика, поддается усовершенствованию – и только одно недоступно деньгам и усилиям. Это – взгляд. Можно сделать сколь угодно качественную пластику век и втирать антивозрастной крем от морщин – да только сами глаза вряд ли поддадутся улучшению и дрессировке.
И взгляд у Наташи – да, переменился. Он потускнел. В нем не светилось больше того огня и задора, что двадцать лет назад. Укатали сивку крутые горки.
Ведь надо было все эти двадцать лет пробиваться, продираться, строить свою жизнь и судьбу – и вот она, как итог, пьет французское шампанское с коллегой-подчиненной в собственной бане, на собственном участке – а рядом возвышается собственный трехэтажный особняк. Да только ничто не возникает из ниоткуда. И если в чем-то, согласно закону Ломоносова – Лавуазье, прибавляется, то в чем-то и убавляется. В данном случае убавилось блеска во взоре, стал он усталым и пресыщенным. И еще – появилась в уголках губ затаенная, тщательно скрываемая боль.
Вторая дама, подруга, выглядела столь же тщательно ухоженной – может, только слегка лишнего веса побольше, чем в Наталье, да пластический хирург оказался похуже, рубцы за ушами сделал несколько шире и безобразней. Вообще-то их никому не видно, даже мужу, но сейчас, когда рядом только подруга и волосы замотаны полотенцем, это делается очевидно. Со второй героиней мы тоже встречались. Это не кто иная, как Елена Анатольевна, мама нашего героя Артема.
После ужасных пертурбаций последнего времени, после того, как ей удалось буквально вырвать единственного сына из лап смерти, и состояние его стабилизировалось и больше не внушало особых опасений, организм матери потребовал разрядки.
А что может быть более подходящим для расслабона, чем банька и посиделки со старой доброй подругой за доброй шипучей бутылочкой!
Подруги познакомились больше десятилетия назад, когда Трипольские только вернулись с мужем из Америки и делали первые шаги в своем бизнесе. Елена Анатольевна помогла Наташе и Лене тогда – всячески помогает и нынче. И за истекшие годы она не дала им ни единого повода усомниться в своей преданности. К тому же важное качество – Кудряшова ни разу не выказала недовольства относительно второстепенным, в сравнении с Натальей и ее супругом, положением в фирме, никогда себя не выпячивала, ничего не требовала, не лезла на первый план, не подличала и не подставляла. Наталья это ценила, платила Елене полной горстью и всячески привечала. А теперь сам Бог велел подругу в очередной раз отблагодарить, помочь расслабиться после счастливого завершения столь суровых испытаний.
Первая бутылка шампанского, как известно, пробивает собеседников на хи-хи (если пользоваться жаргоном из времен первой молодости обеих дам). Во время второй начинаются задушевные разговоры. Третья сопутствует грусти и приступам ностальгии.
Обе женщины уже обсудили собственных детей, Артема и Кристину. То, что им не просто хорошо бы пожениться, а эта свадьба – на роду написана, давно стало для обеих общим местом. Начиналось все с шуточек лет пятнадцать назад и закончилось нынешними серьезными планами. В то же время и Наташа, и Лена – обе были разумными людьми и понимали, что браки совершаются на небесах. Сверкнет между молодыми искра – все сладится. А нет – значит, не судьба. И вот, казалось бы, все близко, Елена Анатольевна не раз Бога благодарила: Артем с Кристиной на белые ночи в Питер съездили, гуляли, в одной гостинице жили (хотя и в разных номерах). Но потом вдруг – отступление, и молодой человек мчится на юга на машине отдыхать один – точнее, с другом-подонком Андреем, от которого ничего хорошего ожидать не приходится. И привозит оттуда, подумать только, невесту! Это уж ни в какие ворота!
Но сейчас, вдвоем в бане, подруги эту тему не затрагивали. Напротив, расчувствовавшись и разоткровенничавшись, Наталья вдруг поделилась с Еленой давней историей – самой сокровенной своей тайной, о которой знал доселе лишь Леонид, ее муж, и проживающая в Таганроге мама. В истории фигурировал страшный долг в долларах, взятый аккурат перед кризисом девяносто восьмого года; неликвид электроники, зависший на складах; тикающий счетчик; сбежавший от трудностей бойфренд; кредитор-бандит. А потом – последний градус беременности, рождение здоровой девочки и ужасный обмен: красивая хорошенькая новорожденная в обмен на долговые расписки.
Когда Наташа Трипольская завершила свой рассказ, Елена Кудряшова вскричала:
– Поразительно! И ты, Наташенька, так ничего и не знаешь, где она, твоя первая дочка? Что с ней?
– Ничего. Все следы потеряны.
– И ты не пыталась ее найти?
– Пыталась. Еще как.
– И?
– Ничего.
На глаза Елены навернулись слезы. «Бедная моя», – погладила она руку подруги.
