– Нет.
Джоун нахмурилась:
– Однако он знал…
Рука Треши вновь напряглась.
– Замечание по ведению. На совете нельзя принуждать свидетельствовать против супруга.
– Подобное замечание только изобличает вину, – сказала Джоун, вызвав общий гул.
– А нарушение правил показывает, что у тебя нет веских доказательств, – парировала Треша, и глухой шум усилился.
– Довольно. – Ударом молотка мать Кера призвала собрание к тишине. – Мать Элисса находится здесь не для того, чтобы свидетельствовать в пользу или против мужа.
– Тогда на сегодня все, – сказала Треша, впиваясь пальцами в плечо Элиссы.
Кера наставила на нее молоток:
– Не ты сейчас гласная.
Треша осталась невозмутимой:
– Нет, но мы сидим здесь больше четырех часов, и моя дочь ответила на все вопросы. Если у матери Джоун нет больше ничего, кроме каверзных домыслов, то я полагаю, что на оставшийся день можно прерваться. И разрешить матери Элиссе, вернувшейся в город только что и с великим риском для жизни, отправиться к близким, которых она не видела много месяцев.
– Поддерживаю, – немедленно откликнулась баронесса Кейт.
Большинство согласились, что на сегодня достаточно. По глазам многих матерей Элисса видела, что это далеко не конец, но они выиграли хоть какое-то время.
– Спасибо, – сказала она матери на обратном пути к карете.
– Вернись в знак благодарности на завтрак в Зал Восходящего Солнца, – ответила Треша.
Элисса содрогнулась при упоминании родового гнезда Утреннего графства.
Она усиленно склонялась к мысли о бегстве.
– Вот же сын Недр! – зарокотал Дерек, когда Юкор объявил перерыв и их отпустили. – Назвать меня насильником за то, что баронова дочка влюбилась в слугу!
– Все образуется. – Раген положил руку ему на плечо. – Брайну незачем обижать Стэси и Жефа. Мы это быстро уладим.
– Легко сказать, – возразил Дерек. – Я не могу даже свидеться с ними, не возвращаясь под иго Брайна. В следующий раз меня, пожалуй, не подстрахует даже герцогиня Треша.
– Мы не блефовали, – сказал Малькум. – До решения Совета матерей Брайн не получит почту.
– Да, но кто знает, что там решат? – ответил Дерек. – Этим старухам наплевать на мою семью, им важно только воспользоваться ею в политических игрищах. Мать Кера собирает много голосов. На пару с Джоун они могут переиграть даже Трешу.
– Политика политикой, но они не вправе удерживать мать против ее воли, – заметил Раген. – Когда выступит Стэси, у них не останется другого выхода, как только освободить ее.
– Значит, ей и не дадут слова, – сказал Дерек. – Я знаю Брайна. Сначала ее сразит таинственный недуг и она не сможет никого принимать. Потом он наймет кого-нибудь «непредвзятого», кто ее навестит и заставит подписать заявление. Если мы потребуем суда, он настоит, чтобы тот проходил в его графстве, где у него в кармане все судьи. Ему не выиграть праведный суд, но он может откладывать его на месяцы, даже годы и настроить против меня всех чиновников. В конце концов, он знатного рода, а я – нет, и этого не исправить.
– Если дело зайдет так далеко, – понизил голос Раген, – мы погрузим их в колдовской сон и вышибем дверь.
Предложение было мерзкое, но Дерек приосанился.
– Колдовской сон? – переспросил Малькум.
– Теперь у нас есть метки не только для оснащения твоих вестников, – ответил Раген.
– Да ну? – повел бровью тот.
Раген извлек из кармана камзола серебряное стило и протянул Малькуму:
– Внутри кость демона, которая взорвется на солнце, но в оболочке из золота и еще из некоторых металлов она сохраняет силу. Если вложить ее в доспех, то можно отразить выстрел из огненосного оружия или принять удар скального демона, выжить и рассказать об этом внукам. А если встроить в арбалетную стрелу, то и каменную стену пробьет.
Малькум изучил стило, потом – Рагена:
– Будь на твоем месте кто-то другой, я бы решил, что он полон демонова дерьма.
– Я бы сам не поверил, если бы она не спасла нас в пути, – ответил Раген. – У меня и лесорубы гостят. Бывалые истребители демонов – хотя бы вот Йон; они научат твоих вестников пользоваться меченым оружием.
– Точно, – кивнул Йон. – Никто не умеет рубать демонов, как мои дровосеки. Буду рад научить тебя премудрости Избавителя.
– Значит, это правда, – проговорил Малькум. – Вы в Лощине верите, что Арлен Тюк – Избавитель?
– Господин Тюк всегда это отрицал, но кем еще ему быть?
– Хорошим человеком, – ответил Раген. – Который желает миру блага и хочет избавить нас от демонов как таковых.
Малькум с сомнением переводил взгляд с одного на другого.
– Не важно. – Раген забрал стило. – Главное, что мы можем вооружить и подготовить твоих вестников. На дороге опасно, как никогда. Если не веришь ни во что – поверь хотя бы в это.
– Я брошу клич, – кивнул Малькум. – Жди нынче вечером толпу.
Глава 21
Новографство
334◦П.◦В.
Элисса и ее мать сидели навытяжку, высоко держа подбородок и глядя в пустоту за окнами экипажа. Между ними установился мир, но достаточно хрупкий.
Перед ними высился Зал Восходящего Солнца, и Элисса вновь ощутила себя ребенком, входя в его огромные врата. То был памятник старого мира, частично уничтоженный при Возвращении и через несколько столетий отстроенный заново первым Утренним графом.
Все слуги высыпали наружу к приезду Элиссы. Первой стояла мать Сорен, которая лет тридцать назад была ее гувернанткой. Элисса помнила ее как женщину грозную, властную, но на закате лет та выглядела маленькой и немощной.
– Мать Элисса, дорогая моя, добро пожаловать домой!
Сорен раскрыла объятия, и Элисса приникла к ней, крепко обняв в ответ. Сорен была строга, но матерью стала ей больше, чем Треша. В толпе виднелись и другие нетерпеливые лица друзей детства и любимых домочадцев. И эти люди стали ей ближе матери и старших сестер – последние повыходили замуж за местных баронов, когда она была еще ребенком.
– Я скучала по тебе, – сказала Элисса, а кучер помог Треше выйти из кареты.
Мать Сорен и остальные слуги мгновенно застыли и уставились перед собой. После этого Элисса с матерью двинулись в тишине вдоль сумрачной череды каменных лиц.
Вскоре они остались одни в приемном зале. Помещение было в точности таким, каким запомнилось Элиссе, – до стерильности чистым и душным от лектрического тепла. Мать Треша постоянно мерзла.
