При случае такая воительница может внедриться в ряды сопротивления и уничтожить вожаков.
Убедившись, что оторвался, Терн срезал путь наискосок и вернулся на дорогу вестников. Ему удалось опередить незнакомку. Вскоре послышался конский топот, и вот она появилась – копыта ее заурядной кобылы светились от меток, щедро напитанных магией.
Кем и чем бы она ни была, ему придется это выяснить. Предупредить своих, пока она не наделала бед.
Он пропустил ее и устремился следом.
Расчет оправдался: шарумы Водоема Эверама не обратили на Ашию внимания. Их не интересовали женщины, которые не несли пищу и не были доступны для утех. Она спокойно добралась до причала.
Детей и женщин в Водоеме Эверама было намного больше, чем мужчин. Воины Джайана окопались здесь давно, и многие послали за своими женами и отпрысками, чтобы осесть в захваченных домах, которые принц даровал им в качестве трофеев.
Большинство тех, кто некогда выступил с Джайаном, так и не вернулось. Асом, не желавший привлекать взоры к былой цитадели брата, не спешил присылать подкрепление. Город пришел в упадок, утратив частичку души, важную для процветания общества.
Градоначальником Водоема Эверама поставили кузена Ашии Шару, четвертого сына Избавителя. Она видела его стяг, реявший над городской ратушей. В детстве они были близки, но Ашия прошла мимо здания. К востоку от Дара Эверама Шару один из немногих, кто опознает ее, а Асом всегда помыкал меньшими братьями. Шару выдаст ее не задумываясь.
Она отметила, как поредели войска кузена. При серьезной атаке воинов не хватит даже для защиты ратуши.
Полноценное оживление царило лишь в доках. Чины и даль’тинг устойчивым потоком поднимались на суда и сходили с них – переносили продовольствие, проверяли декларации, распределяли трофеи, торговали едой и питьем. Красийский флот был так велик, что у причала зараз помещалась лишь часть судов.
«Ищи трех сестер», – велела ей Инэвера, посовещавшись с костями. Тогда, как часто бывало с прорицаниями Дамаджах, совет остался невразумительным, зато теперь Ашии хватило беглого взгляда на доки, чтобы его понять.
Длинный причал, у которого поместилось бы полдюжины судов, отвели под «Бурое копье» – флагман Водоема Эверама, и два корабля сопровождения – «Бурый щит» и «Бурый доспех».
Названия напоминали о том, что, хотя официальным правителем города был Шару, Доктаун опирался на приватиров-ха’шарумов под командованием наставника Керана. На палубах стройными рядами стояли скорпионы и пращи. Над кораблями, каждый из которых превосходил любой имевшийся во флоте, развевался флаг с эмблемой хаффита Аббана – костылем с навершием в форме верблюда. Говорили, что без них сражение за Водоем Эверама было бы проиграно.
Вся команда носила просторные бурые шаровары, многие работали, обнажившись по пояс. Ашия понимала, что это грех, но все равно пробежалась взглядом по их телам. С мужем она ложилась только дважды. Неужели касаться мужчин ей суждено лишь в бою?
Вахтенные поддерживали порядок, а остальные отрабатывали шарусак и упражнялись с копьями. Ашия не могла отказать им в мастерстве. Наставник Керан слыл легендой и обучал самого Избавителя. Даже мастер Энкидо отзывался о нем уважительно.
У Ашии было много возможностей проникнуть на «Бурое копье» незаметно, но Каджи служил идеальным прикрытием, и рисковать было незачем – не нужно ни плыть, ни карабкаться. Она направилась прямиком к стоявшему на карауле у трапа ха’шаруму. Тот посмотрел на нее – просверлил взглядом насквозь. Это был не какой-нибудь нерадивый даль’шарум, которыми полнился город. Его взгляд был пытлив и оценивал Ашию на предмет контрабанды или угрозы.
Маскировка Ашии удовлетворила его. Каджи помог лучше любого грима и наряда. Исключив опасность, воин утратил к Ашии интерес и снизил бдительность.
– Я Ханнали вах Керан, старшая дочь твоего господина, – солгала Ашия. – Отец будет рад увидеть очередного внука.
Шарум чуть поднял брови. Он подал знак гонцу, и тот быстро вернулся с разрешением взойти на борт. Прорицание Инэверы вскрыло любовь Керана к Ханнали.
Едва она шагнула в каюту, капитану Керану стало ясно, что перед ним – не любимая дочь, но он ничего не сказал и взмахнул двумя пальцами, отпуская конвой.
Бывший наставник пружинисто поднялся на ноги: одна была нормальная, мускулистая, другая представляла собой изогнутую металлическую полоску. Деревянная стоила бы ему равновесия, но Керан двигался безупречно и прекрасно пользовался искусственной ногой как толчковой.
Ашия мало кого боялась в шарусаке. Зная, что Керан обезножел, она не предполагала добавить его в список, но капитан удивил ее. Он развивал немалую прыть, пошатнуть его стало труднее, а стальная нога позволяла делать движения, недоступные для других воинов.
Керан тоже смерил ее оценивающим взглядом:
– У тебя под платьем доспехи. Если ты ассасин, то я благодарен за передышку, ты оторвала меня от бесконечной писанины. Положи ребенка, и покончим с делом.
Он произнес это буднично, но всерьез. Отослав охрану, Керан всецело приготовился сразиться в тесной каморке и умертвить убийцу.
– Я не ассасин, – ответила Ашия. – Я шарум’тинг ка Ашия вах Ашан ам’Джардир ам’Каджи и нахожусь здесь по поручению Дамаджах.
«Ничего не скрывай от Керана», – передала ей Инэвера совет костей, но Ашия все равно сжалась пружиной, готовая схватится с ним и убить, если он пригрозит ее выдать. Она быстро окинула взглядом каюту, прикидывая, как использовать тесные стены, низкий потолок и многочисленные балки.
Керан переступил с ноги на ногу, готовый атаковать, но руки скрестил на груди.
– Я знал Ашию ребенком, но не видел в лицо десять лет, с тех пор как ее забрали во дворец дама’тинг. – Он указал подбородком на узел. – Ты хочешь сказать, что это Каджи асу Асом ам’Джардир ам’Каджи? Наследник Трона черепов?
Ашия дышала ровно.
– Да.
– Докажи, – потребовал Керан.
– Какое доказательство тебя удовлетворит?
Керан улыбнулся:
– Я не знаю Ашию в лицо, но знал Энкидо. Он был моим аджин’палом.
Ашия моргнула. Ее мастер настолько сросся с дворцом дама’тинг, что она редко задумывалась о его прошлой жизни. О женах и детях, которых он бросил ради служения дамаджи’тинг Кеневах и познания тайн шарусака дама’тинг. О шарумах, которых он готовил в свою бытность наставником.
И о его братьях. Узы, соединяющие аджин’палов, прочны, как кровные.
– Великий наставник ежегодно выбирал себе в аджин’палы одного най’шарума, – сказал Керан. – За год до меня им был наставник Каваль, и с ним мы тоже через это побратались. Мне говорили, что Каваль и Энкидо погибли вместе на когтях алагай, их слава не имеет границ, а я тренировал в Даре Эверама хаффитов.
Его голос не дрогнул, но Ашия уловила в словах Керана скорбь. Боль. Он был бы рад умереть бок о бок с братьями.
