Ее рука дрогнула, когда она поворачивала серьгу. Метки щелкнули, приняв нужную конфигурацию.
– Дамаджах.
– Я научилась расширять сферу действия твоей серьги, – сообщила Инэвера. – Это требует глубочайшей сосредоточенности и сильнейшей магии. Я редко буду выходить на связь.
– Слышу и понимаю, Дамаджах.
– Хорошо, – сказала Инэвера. – Докладывай.
– Я достигла Доктауна и встретилась с наставником Кераном, – ответила Ашия. – Положение критическое, Дамаджах. Величайший наставник из ныне живущих опасается, что, если подкрепление не явится, лактонцы могут отвоевать доки.
– Я знаю о положении и уже распорядилась насчет подкреплений, – сказала Инэвера.
– Ты, Дамаджах?
– Ситуация с твоим мужем переменилась. Я буду безраздельно править Красией до возвращения твоего дяди.
Ашия моргнула, забыв о тошноте, больном ребенке, световых вспышках на воде. Все изменилось.
– Значит… мне можно вернуться? – еле слышно спросила она.
Ответа не последовало.
– Дамаджах?
– Ты должна завершить свою миссию, – сказала Дамаджах. – Кости выражаются недвусмысленно. И только после этого – вернуться, иначе мы проиграем Шарак Ка.
– Либо с хаффитом, либо не возвращаться вообще. – Ашия постаралась, чтобы фраза прозвучала как похвальба шарума, и раньше сказала бы так от души, но в памяти жили слова Керана.
«У Хасика больше тысячи человек – замученных, искалеченных душегубов. И ты возьмешь в такое место сына, наследника Трона черепов?»
Стоит ли Шарак Ка ее жизни? И даже Каджи? Безусловно. И все же она не пожертвует Каджи ради успеха, не сделает этого никогда и сына не предаст. Ашия прижала его к груди.
– Где ты сейчас? – спросила Дамаджах.
– Плыву на корабле в крепость Евнухов, – ответила Ашия. – Через два дня меня высадят за охраняемым периметром и я пройду за их укрепления. Проникну в монастырь, уверюсь, что хаффит жив, и организую побег.
– Он жив.
Кости, конечно, сказали Дамаджах больше, но Инэвера раскрывала чужое будущее в той мере, в какой это служило ее целям.
Много ли вариантов будущего, где Ашии удается уйти с Каджи и хаффитом?
Много ли тех, где выживает хоть кто-то из них?
Дамаджах не ответит.
– А что насчет пропавшего кузена? – спросила Инэвера.
– По-моему, я нашла его, – ответила Ашия. – Но вряд ли ему можно доверять, и я не понимаю, чем он будет полезен.
– Расскажи сейчас же. – Обычно Дамаджах говорила терпеливо, но эту фразу произнесла отрывисто.
Рассылка магии на сотни миль и впрямь обходилась дорого.
– Терн асу Релан ам’Дамадж ам’Каджи, – произнесла Ашия. – Его отец был…
– Это мой второй кузен Релан, – прошипела Инэвера. – Когда он исчез, мы решили, что он погиб на когтях алагай и его утащили подземники.
– Он дезертировал, – сказала Ашия. – Подался с вестником на север и десять лет назад погиб при пожаре со всем семейством. Говорят, что один сын выжил. Он шпионит для сопротивления чинов.
– Полукровка, о котором докладывал Керан, – сообразила Инэвера.
– Он самый. Я повстречалась с ним в пути. Он следовал за мной. Я схватилась с ним, но он… избежал плена.
– И теперь видит тебя насквозь, – сказала Инэвера.
Ашию бросило в жар. Она не привыкла докладывать о провалах.
– Да, Дамаджах. Но в ходе нашего недолгого шарусака его… запах узнавался безошибочно.
– Что за запах? – спросила Инэвера.
– Алагай’виран. Демонов корень.
Инэвера снова умолкла, хотя было ясно, что каждый миг на открытом канале связи обходится ей недешево.
– Это знак от Эверама, – сказала она наконец.
– Знак чего? Я оставила его на дороге. Теперь не знаю, где искать, и по-прежнему не понимаю зачем.
До слуха Ашии донесся неразборчивый шепот и стук костей.
– Тебе не придется его искать, – проговорила Инэвера. – Он рядом, даже сейчас.
– И когда я его снова увижу?
– Я… не могу сказать, – ответила Дамаджах.
«Не можешь или не хочешь?»
– Решай сама, племянница, – сказала Дамаджах. – Ему, как и тебе, отведена своя роль в предстоящих событиях. Не убивай его, пока не отыграет.
Ухаживать за страдальцем Каджи пришлось всю ночь, медитировать было некогда, и на рассвете сморило даже Ашию.
Она резко очнулась после восхода солнца, когда что-то ударило в борт и сшибло их с малышом с капитанской койки. Она инстинктивно прикрыла сына и перекатилась через шаткую палубу, оценивая опасность.
Дверь каюты осталась запертой изнутри, дымом не пахло, и ничто не указывало на пробоину. Однако на нижних палубах царил переполох и слышался шум сражения.
На них напали.
Стараясь сохранить равновесие, Ашия крутилась юлой на качающемся полу, пока не раздался тяжелый стук. Судно выровнялось, в иллюминаторе стало темно.
Ашия быстро восстановила камуфляж и закрепила Каджи за плечами. Сын, бледный и безучастный, нуждался в отдыхе и питье, но времени на это не было.
– Держись, сынок, – шепнула Ашия.
– Дежись, – вяло согласился Каджи.
Копья остались спрятанными в его узле, но Ашия располагала ножами и метательным стеклом, а также иными орудиями – помельче, но не менее смертоносными.
Она приоткрыла дверь, выглянула и быстро захлопнула ее, когда мимо промчалось несколько даль’шарумов из экипажа.
Матросы скрылись, и Ашия выскользнула за ними следом. Близкие стены и низкий потолок не позволяли двигаться скрытно, но отряда шарумов, спешившего к месту боя, хватило, чтобы отвлечь от нее внимание.
На палубе развернулось настоящее побоище. К их борту пристыковался лактонский корабль, и около пятидесяти вооруженных копьями чинов бросились на абордаж. С дальнего леера работали чинские лучники, зачищавшие палубу и гасившие сопротивление.
Глянув вверх, Ашия узнала флаг. Силуэт женщины, которая смотрит вдаль, а позади нее охвачен огнем шарум.
«Плач шарума» под командованием печально известной лактонской пиратки – капитана Делии.
Ашия осталась в каюте; шарумы выбежали на палубу и угодили под ливень стрел. Ашии не понадобилось долго всматриваться, чтобы вычислить принцессу пиратов.
Голова Делии была повязана цветастым платком, но он не скрывал ни лица, ни волос, и пряди ниспадали ей на спину песочными волнами.
С боков стояли два телохранителя – рослые мужчины с копьями подлиннее, которыми заслоняли госпожу, пока та лично руководила атакой.
