Час побега приближался, но еще не пробил. Они находились чересчур высоко, слишком близко к поверхности. Здесь было холодно. Темно. Людей, возможно, и впечатляла магия, бурлившая на такой глубине, но это было бледное подобие того, что ожидало их дальше. Даже слабейшие трутни не отваживались без надобности так удаляться от жара Недр.
Но скоро туннели вступят в соты, которые трутни выкапывали миллионы лет. Без консорта люди быстро заблудятся. Вероятность обнаружить мозговой двор сравняется с вероятностью вернуться наверх. Ему было приятно представлять их скитание по мировым кишкам – они будут бродить, пока не сойдут с ума. И как он тогда попирует! Гордыня, сменившаяся отчаянием и безумием, придаст сознанию неповторимый вкус.
Пока же за ним пристально наблюдали. Охотница и Певица спускались по обе стороны от него, а сзади тащился Разведчик.
Наследник отлетел от скалы. Он следил за спуском консорта, не выпуская копья. Тщательность, с которой его охраняли, забавляла. Скоро это кончится. Людям не хватает терпения на такие дела.
Трутень не нуждался в помощи. Консорт дал ему команду, положился на его навыки и направил силы внутрь своего естества, усваивая плоть саламандры и превращая ее в собственную, чтобы нарастить еще один тонкий слой дермы и вытолкнуть чернила подальше.
Осталось немного.
Джардир спланировал на землю впереди остальных и подождал. Ренна, Шанвах и Пар’чин держались вне досягаемости Шанджата, но демон, похоже, не замышлял коварства и хотел лишь благополучно достигнуть дна.
Желание понятное даже для Алагай Ка. У подножия скалы лежали три человеческих скелета – кто или что обглодало их дочиста, было ведомо одному Эвераму. Людям, которых отправил в бездну Алагай Ка, пришлось одолевать тот же спуск, и справились не все. Один скелет был женским, его череп от падения раскололся. Второй – мужской, но слишком маленький даже для землепашца, очевидно недоразвившийся. Вряд ли они мучились, до бездны не дошли, и Джардир понадеялся, что их душам удалось бежать из тьмы и найти одинокий путь.
Третий принадлежал ребенку.
Хуже того – скелет не пострадал, не считая сломанной голени. Судя по бороздам в почве и обособленности от других, девочка немного проползла вперед, обреченная даже в телесной немощи выполнять волю демона. Джардир бережно возложил руку на череп, собравшись благословить ее, но боль наложила магический отпечаток на кость – беззвучный вопль, пронизавший его существо. Он отдернул руку, словно обжегся.
Боль не была ни телесной, ни причиненной неволей – стон души, которая не могла выполнить приказ демона. Все остальные – соседи и близкие – бросили ее не задумываясь, влекомые тем же зовом.
Сообразив, что отвлекся, Джардир поспешно глянул на спутников, но с ними все было в порядке. Ренна оттолкнулась от скалы и пролетела последние сорок футов легко, как лестничную ступеньку.
Она тоже заметила кости:
– Наверно, их надо похоронить?
– Их духи ушли одиноким путем, оставив боль позади. – Когда-то это были всего лишь слова утешения, но теперь Джардир понял, насколько они верны. – Мы почтим их больше, если займемся нашим священным делом.
Дочь Харла что-то буркнула, но не возразила. Она пристально наблюдала за спуском Шанвах и ее отца. Отлепился от скалы и Пар’чин и падающим листом слетел на магическом потоке.
Когда они тронулись дальше, им послужили указателями семь колонн, подобных столпам Небес, но эти были выщерблены и местами разрушены; дно пещеры усыпали камни, скользкие от влаги и отшлифованные многовековой капелью. Среди них и всюду вокруг росли большие и малые сталагмиты.
На дальней стороне их снова ждали кости, и Шанджата опять расковали – теперь уже для подъема.
Наверху они устроили очередной привал, и Ренна на сей раз опустила глаза, когда ее позвали вкусить священной воды и кускуса. Гордая, как скала, она не извинилась за недавнее поведение, но сделала попытку – пусть неуклюжую – помолиться вместе с Джардиром.
Она снова съела больше, чем он полагал возможным, и ему показалось, что даже за истекший короткий срок ее живот увеличился.
Туннель шел под уклон, и этому не виделось конца; воздух стал невыносимо горячим и влажным. Стремясь хоть немного облегчить путь, они рисовали в воздухе метки, но все равно пропотели насквозь, и к телу липли даже тонкие шелковые одежды Джардира. Он Втягивал силу в вышитые метки, выжигая влагу и грязь, но этого хватало ненадолго.
Туннель оборвался вновь, и на сей раз впереди оказалась необъятная пещера с огромным озером. Стояла духота, с далекого свода свисали громадные сталактиты.
Правда, причудливее была прибрежная суша, покрытая ярко светящимися грибами.
– Нам придется расчистить путь, – объявил Шанджат.
Джардир посмотрел на него:
– Зачем?
Грибное поле заросло густо, и отдельные грибы доходили до локтя, но их, казалось, можно было попросту раздвинуть, а остальные передавить.
– Прогони через поле ветер, – предложил Шанджат.
Джардир смерил его настороженным взглядом, потом пожал плечами и, быстро начертив метку, направил к воде порыв воздуха.
Мгновенно последовал взрыв: бессчетные споры образовали темное облако ядовитого дыма. Джардир нарисовал новую метку, и ветер послабее не подпустил смрад к путникам.
– Во имя тьмы ночной – что это было? – спросила Ренна.
– Так выживает колония, – объяснил Шанджат. – Споры выделяют парализующий яд, а он калечит и заражает любое существо, которому хватает глупости сунуться.
– Заражает? – Рука, которую Ренна держала на животе, дрогнула чуть заметно, но аура была красноречива. Джардир различил ее собственный образ: она, прикрывая ребенка, предает окрестности огню.
Шанджат не успел ответить, как в поле обозначилось движение, и демон, прежде невидимый, бросился к ним, угрожая когтями.
Джардир никогда не видел подобной бестии. Ее однородная аура отлично сливалась с колонией. Между пластинами чешуи росли грибы, которые пожирали демона изнутри, что не мешало ему мчаться упоенно и быстро.
Тем не менее он был всего лишь трутнем. Сосредоточившись на миг, Джардир активировал меточное поле короны.
Тварь замедлилась – словно угодив в воду, – но преодолела барьер и снова помчалась быстрее.
Удивленно моргнув, Джардир вскинул копье, но Шанвах оказалась проворнее и метнула наперерез демону меченое стекло. Заточенные острия вонзились в корпус, однако демон, если и почувствовал удар, не подал виду и продолжил бег.
Джардир начертил ударную метку и хлопнул его, как муху. Гад еще не приземлился, когда Пар’чин присовокупил тепловую. Алагай взорвался пламенем столь жарким, что Джардиру опалило лицо. Горящие останки рухнули в грибную колонию и породили новое облако спор, которое раздуло огонь до огромного пылающего шара.
