Грибы сгорели, но земля и воздух были влажны; вопреки желанию путников, пламя не охватило и не прожгло почву.
– Будут и другие, – заметил Шанджат. – Споры заражают сознание трутней и превращают их в сторожей, а те стараются, пока их не пожрут уже безнадежно.
– Он пересек мой барьер, – сказал Джардир. – Похоже, эта тварь больше гриб, нежели алагай.
– Как прошли твои пленники? – спросил Пар’чин.
– Хамелеон, который их сопровождал, превратился в огненного трутня и выжег тропу, но не без потерь. – Шанджат оскалился. – Может статься, кто-то из вашего племени еще обслуживает колонию, если его сожрали не до конца.
– А озеро? – спросила Ренна. – Как они перебрались?
– Переплыли, понятное дело. – Теперь Шанджат откровенно улыбался.
– Не верю, – сказала Ренна. – Один Создатель знает, что там, в этой воде. Демон завел нас в ловушку.
Шанджат пожал плечами:
– Другой дороги нет.
– Я верю демону не больше, чем ты, дочь Харла, – сказал Джардир, – но мы не можем ни остаться здесь, ни вернуться.
– Создатель, да когда же, мать вашу, вы перестанете меня так называть? – рассвирепела Ренна. – Может быть, Харл Таннер и не был худшим человеком на свете, но лично я никого хуже не знала. Я убила его собственноручно, и меня тошнит, когда ваша братия ставит его имечко вперед моего!
Опешивший Джардир сперва открыл, потом захлопнул рот. Аура Ренны бушевала, а он хорошо помнил переменчивое настроение собственных беременных жен.
Но затем осознал услышанное:
– Ты признаешься в убийстве родного отца? – Это было… чудовищно. Он посмотрел на Пар’чина, который ответил на его взгляд, пока Шанвах следила за отцом и демоном. – Ты знал?
– Сын Недр сам напросился, – кивнул Пар’чин.
Эти слова утешали. Джардир знал, как ценил товарищ человеческую жизнь. Но даже этого объяснения было мало для подобного преступления. Джардир вновь повернулся к Ренне и впился глазами в ауру, высматривая правду.
– Что, так охота узнать? – осведомилась Ренна.
Пар’чин научил их маскировать ауры и прятать сокровенные мысли и чувства, но на миг она приоткрылась, и Джардир узрел ужас, какого и представить не мог.
Он поднял руки:
– Спокойно, Ренна ам’Тюк. Для меня твоя честь безгранична. Нет сомнения, что твою руку направил сам Эверам.
– Не иначе Эверам заснул на часах, коли так долго протянул с важным делом.
– Спокойно, сестра, – произнесла Шанвах, не спуская глаз с пленника.
– Даже я не в силах судить о замысле Эверама, – ответил Джардир. – На это способны только дама’тинг, но и они лишь чуть-чуть приоткрывают завесу.
Шанджат рассмеялся, однако под гневным взором Джардира промолчал. Джардир опять посмотрел на Ренну и поклонился:
– Я приношу извинения, если мои слова тебя оскорбили. Я знал многих воинов, которые шли на шарак, покрытые отцовским позором. Мы с Шанвах впредь не произнесем этого имени.
Ренна буркнула что-то невнятное, ее аура еще не остыла.
– Однако наше положение от этого не меняется, – сказал Джардир.
– Я не собираюсь там плавать, – кивнула на озеро Ренна.
– Тебе и не придется, – ответил Пар’чин. – Мы сделаем мост.
– Как, Пар’чин? – посмотрел на него Джардир.
– Так же, как пройдем через грибы. – Он шагнул вперед, намереваясь возглавить процессию. – Стройтесь.
Шанвах трижды обернула покрывалом нос и рот, затем извлекла второе – тоже шелковое – и протянула Ренне.
– У меня есть свое. – Ренна вынула из поясного мешочка белоснежное шелковое покрывало и закуталась по примеру Шанвах. – Свадебный подарок Аманвах.
– Эверам предусматривает все и ведет нас как может. – Джардир прикрылся своим ночным покрывалом, а Пар’чин взял запасное у Шанвах.
Она же обернула белым покрывалом и отцовское лицо. Шанджат посмотрел на нее:
– Трутень может довольствоваться этой жалкой защитой, но мне…
– Лучше держать пасть на замке и прижаться плотнее, – докончил Пар’чин.
Джардир замкнул строй; Шанвах и Ренна встали по бокам от Шанджата, образовав ромб, а Пар’чин начертил в воздухе холодовые метки, замораживая и споры, и грибы. Влажность воздуха только усиливала эффект, и все вокруг покрылось толстой ледяной коркой.
Поняв его замысел, Джардир и Ренна принялись делать то же самое, сковывая смертоносные споры. Затем отряд направился к воде, и под ногами захрустело.
Тут на них и напали – твари выскочили из грибных зарослей и повалили со всех сторон. В их числе были демоны, ночной волк, пара здоровых ящериц величиной с глиняных демонов и даже человек – с мертвым взором, с бледной, исчерченной темными венами кожей и росшими из ушей грибами. У них были мощные, но бесцветные ауры, сливавшиеся с колонией. Они действовали бездумно и ничего не чувствуя.
Дернув за цепь, Шанвах повергла Шанджата на колени, сбросила с плеча щит и просунула руку в петлю. Она прикрыла обоих, и демон не воспротивился, когда конвоирша выхватила из упряжи стеклянное копье.
– Не вздумай их резать! – предупредил Пар’чин, но он напрасно беспокоился.
Дочь Шанджата не была глупа. Выставив щит, ломая атакующим конечности и пресекая погоню, она принялась теснить врага пинками и сокрушительными ударами древком.
Остальные придерживались стратегии холода, замораживая тварей и не давая им выделить смертоносную заразу.
Когда первая волна частично отхлынула, частично застыла на месте, Шанвах снова взялась за цепь и возглавила путь к воде. Им пришлось еще дважды остановиться и принять бой, но теперь они были готовы к схватке, а безмозглый противник не так уж страшен тому, кто позаботился о защите. Слабыми оказались даже алагай, поскольку их витые мышцы подъели изнутри прожорливые грибы. Вода все приближалась…
– Сверху! – крикнул Шанджат, и Шанвах успела вовремя воздеть щит.
Со сталактита обрушилась огромная масса слизи. Шанвах инстинктивно прикрыла отца, и стеклянный щит отвел от него удар, но ей самой забрызгало руку и спину. Дымясь и шипя, слизь спалила шелк и просочилась между пластинами доспехов.
Шанвах не вскрикнула и не остановилась, являя безграничную доблесть перед лицом захлебывающейся атаки. Они ускорили шаг, и ближе к воде грибная колония истощилась, а вскоре и кончилась – ее сменила скальная порода, тоже покрытая едкой слизью.
Пар’чин ее выжег, а его дживах – заморозила, и путь к воде освободился.
Шанвах теряла силы. Джардир видел это по ауре: слизь прожигала и растворяла кожу, пожирала ее заживо. Здесь действовала магия, которая крепла и умножалась невероятно быстро. Если не принять мер, Шанвах останется жить считаные минуты, а через час она полностью растворится.
