Следующая минута показалась вечностью, но потом он, как и пообещал демон, вынырнул в воздушный карман.
Арлен ждал большего и надеялся хотя бы высунуть голову и плечи, однако зазор местами не достигал в высоту и двух дюймов – хватало ровно настолько, чтобы запрокинуть лицо, выставить нос и рот, быстро сделать несколько вдохов и снова нырнуть.
И все же путь казался свободным, если не принимать в расчет илистой мути, которая поднималась по мере его продвижения, да неизменных придонных кораллов. Когда он проплывал, они тянулись к свету, как разворачиваются к солнцу цветы.
Он доплыл до второго кармана, затем до третьего. При следующем погружении световые метки чуть потускнели, и он их подзарядил.
Что-то схватило его за ногу, когда он отталкивался, и Арлен резко остановился, выкашливая пузырьки драгоценного воздуха и чуть не хлебнув воды.
Обернувшись, он увидел, что ногу обвил червь, который выполз из коралловой трубки. Тот впился в икру головным концом, как присоской со щупальца водного демона. Червь ярко светился магией, и Арлен почувствовал, что его собственные силы тают.
Другие трубки тоже встрепенулись и развернулись к нему. Черви высунули рот и принялись сосать воду, словно младенцы – титьку. Все они сияли, тогда как Арлен тускнел.
Он поздно осознал опасность. Инстинктивно Втянул, стремясь возместить потери, но внешней магии не было. Ею питались эти твари, и его порыв их только раззадорил. Ближайшие дружно потянулись к нему.
Он было взялся за нож Ренны, но черви проявили неожиданную прыть и оказались намного длиннее своих трубчатых вместилищ. Они оплели его по рукам и ногам, один обвил торс, другой обхватил шею. Затем принялись сжиматься, как песчаные змеи, удушающие мышей.
К нему как будто подключили вакуумный насос Лиши, который выкачивал магию, словно кровь. Его сверхъестественная мощь иссякла. Метки померкли.
Теперь он был просто Арленом Тюком, тонувшим в черной воде под миллионами тонн камней. От этой мысли его сковал ужас, и он, на миг прекратив борьбу, поддался силам, тянувшим его вниз.
Затем, как часто бывало в такие минуты, раздался голос Джефа Тюка.
«Ты, как всегда, беспомощен, Арлен Тюк. – Слова, произнесенные четверть века назад в Рыбном Месте, где Арлен учился плавать. – Будешь тонуть или все-таки поплывешь?»
– Поплыву, – злобно выдохнул в воду Арлен, как сделал давным-давно. Он выхватил из ножен нож, приложил к предплечью и вонзил в прицепившегося червя.
Нож Харла был остер, словно ум старого греховодника. Арлен взрезал червя, и бо́льшая часть отвалилась. Осталось лишь несколько дюймов, и Арлен чувствовал, как обрубок пытается всосать магию, но теперь, без корней, его старания стали жалкими, ими можно было пренебречь.
Зато другие насыщались вовсю, и Арлен знал: надолго его не хватит. Что, если они пожрут последнюю искру, благодаря которой он еще жив?
Меточное видение замутнялось, а вода темнела, несмотря на колоссальную мощь червей. Им бы пылать, как солнце.
Сосредоточив волю, он противопоставил их Тяге свою и словно поплыл против течения, но брешь закрылась.
Тогда он высвободил другую руку, туго натянув впившегося червя, и полоснул по гадине клинком. Не стало еще одной утечки, и он даже смог Втянуть немного энергии из обрубка.
Затем схватил червя, который обвивал торс. Тот был сплошным скользким мускулом – настолько толстым, что пальцами не обхватишь, и слишком сильным, чтобы отодрать. Сориентировавшись на ощупь, Арлен полоснул снова. Сталь пронзила червя и вошла в тело, но было не понять, глубоко ли, да и тревожиться об этом не стоило.
Половина твари отвалилась, и он, глубоко Втянув от оставшейся, вернул часть украденной энергии и оторвал паразита от кожи.
Меточное видение восстановилось. Остальные черви зажглись, как бумажные фонарики, и осветили илистое дно. Вода помутнела от крови Арлена и слизи, которой сочились разрубленные червяки.
Почувствовав их слабость, Арлен нырнул и резко оттолкнулся от дна. Он так ударился о каменный потолок, что услыхал знакомый звук – сломался нос, но, прежде чем черви утянули его назад, успел выдохнуть и вдохнуть.
Он вернулся на глубину, исполненный жажды мщения, и принялся кромсать сверкающих червей, которые превратились в легкие мишени, коль скоро себя обнаружили.
Освободил ноги, но черви не передохли и продолжили давить и сосать, даже будучи отсечены от оснований. Их раны затягивались на глазах; укорененные твари отращивали новые рты, а обрубки тянулись ко дну и врастали в ил.
«Ночь, да я понаделал их еще больше!»
Пока он стряхивал одних, их место занимали другие. Чтобы вынырнуть и глотнуть воздуха, Арлену пришлось отказаться от обороны, и к нему мгновенно прилипло еще три штуки. На этот раз он принялся вскрывать червей вдоль, после чего сбрасывал их и вынуждал тратить силы на исцеление без размножения.
Но бой все равно был проигрышным, да и ненужным. Собравшись с остатками сил, Арлен оттолкнулся и пустился в обратный путь. Он выберется из воды, пополнит запасы магии, припрет к стене мозгового демона и составит новый план, который позволит обойти подводных паразитов.
Вместилища червей медленно отзывались на его продвижение, и те успевали схватить его, только когда он выныривал, чтобы урвать очередной глоток воздуха.
Но и он был начеку: отслеживал хищников и кромсал их, как только они подбирались близко. Он начал думать, что спасся, – до третьего вдоха, когда сообразил, что никак не мог возвращаться тем же путем, что приплыл. Суматоха впотьмах лишила его ориентиров.
Миля, сказал им демон. Сколько он одолел – больше половины? И если плыть вперед, не доберется ли он быстрее до суши?
Сказать наверняка он не мог и не испытывал желания поворачивать к червям, которых возбудил до неистовства. По крайней мере, там, где он плыл сейчас, они слабо чувствовали его присутствие, лишь высовывали из плотных трубок скользкий рот, чтобы попробовать воду – нет ли в ней магии. Арлен поплыл быстро, насколько позволяли измученные легкие.
Он заревел, когда достиг конца завала, и зашлепал к берегу, судорожно глотая воздух. Черви хватали его за щиколотки, но были на мелководье не так крупны, а полные кислорода легкие и вид каменистой почвы придали ему сил. Он выбрался из ила, срывая с себя червей и трубки.
Не успев осознать, что творит, Арлен схватил одного, растянул и впился в него зубами. Наружный слой мышц оказался жестким, но под ним скрывалась бескостная плоть, и он принялся пожирать ее, не забывая Втягивать магию. Потом отшвырнул оболочку, как апельсинную кожуру, и взялся за следующего червя, а голод только усилился.
Он превратился в животное, понимающее одно: оно либо съест, либо будет съедено; он пережил подобное лишь в Анох-Сане, когда примитивный голод возобладал над разумом и определил выбор, который навсегда изменил жизнь не только его, но и всей Тесы.
