Но внешние границы великих меток находились слишком далеко, чтобы тратить время на ходьбу пешком, тем более в обществе древней Фавах. Пестик – один из многих даров, которые в знак дружбы прислала ей с делегацией Аманвах, – был стройным, чистокровным красийским скакуном. Боевой конь не понимал юбок, но если ехать в брюках – он отзывался на легчайшее сжатие ног, готовый мгновенно прыгнуть или помчаться вскачь.
Длинный голубой плащ Лиши укреплялся тонкими пластинами меченого стекла. От высокого ворота до зауженной талии он сидел идеально по фигуре, а ниже широко расходился и прикрывал конский круп. Многочисленные карманы тоже были прослоены небьющимся стеклом, полные хора и трав. Жезл висел на поясе под рукой.
Сзади, подобно могучим деревьям, возвышались на Заруке и Обломе Уонда и Гаред. Дарси ехала рядом с нею на Ступке, подруге Пестика. Кобыла была на пол-ладони ниже коня, но Дарси Лесоруб оставалась на голову выше госпожи.
И все же ее беспокоили шествующие слева красийцы. На Фавах не наденешь брюки и не усадишь в седло. Она пересекала Лощину в паланкине, который несли шесть дюжих евнухов в черных одеждах шарумов и золотых кандалах на запястьях и щиколотках. Мужчины бежали слаженно и без труда держались вровень с лошадьми. Никто из них не запыхался к минуте, когда они опустили паланкин и отвели занавески.
Шестерка рабов была вызовом со стороны Фавах, напоминавшей, что ее не запугать, пусть даже она согласилась на условия Лиши.
Лиша не заглотила наживку. Искалеченные и обработанные дама’тинг мужчины не желали свободы. Напротив, их ауры пели от гордости. Они несли не только хозяйку, но также копья со щитами из меченого стекла, и одному Создателю ведомо, какое еще оружие. Попытка Лиши или кого-то еще освободить их приведет к кровопролитию.
Выдохнув, она отпустила оскорбление по ветру и выпорхнула из седла. Группа мастеров впереди занималась новым вооружением – скорпионами и катапультами красийского образца.
– Твой народ быстро приспосабливается, – заметила Фавах. – В Даре Эверама не было скорпионов, и он быстро пал.
– Как и войско принца Джайана, у которого не оказалось огненосного оружия, – напомнила Лиша. – У войн есть свойство выпячивать наши худшие качества.
Эрни, работавший с инженерами, увидел их, помахал рукой и направился к ним, вытирая чернильные пальцы.
– Отец, это дама’тинг Фавах ам’Каджи, – сообщила Лиша.
Эрни поклонился плавно и почтительно низко:
– Добро пожаловать, дама’тинг. Такое знакомство честь для меня. – Его красийский стремительно улучшался.
– Это честь для меня, – ответила Фавах, вновь поклонившись ниже, чем Лише. – В Красии твое имя произносят с почтением, Эрни ам’Свиток ам’Лощина.
Эрни раздулся от лести, и Лиша дала ему насладиться ею – пусть дружески поболтает с дама’тинг по-красийски.
– Твоя достопочтенная дочь говорит, что мы увидим некое усовершенствование твоей замечательной великой метки, – сказала Фавах.
– Ах это? – Эрни переминался с ноги на ногу. – Основная заслуга принадлежит моей Лише и Арлену Тюку, которые первыми построили сеть из меток.
– Отец скромничает, – встряла Лиша. – Сегодня ночью мы полюбуемся делом его, и только его рук.
– Объясни, – потребовала Фавах.
– Когда демоны напали в Ущерб, они принялись швыряться огромными камнями и деревьями, чтобы смять сопротивление и нарушить форму великой метки – ослабить ее и пересечь барьер.
– Поэтому стены надежнее вашей великой метки, – кивнула Фавах.
– Были, – поправил ее Эрни посуровевшим тоном. Он легко переносил высокомерие по отношению к себе, благо был закален многолетней жизнью с Элоной, но не терпел подобного, когда речь заходила о его трудах. – Теперь мы выдержим почти любой обстрел.
– Почти? – спросила Лиша.
Повернувшись, Эрни подал знак расчету, стоявшему снаружи от укреплений. Отряд лесорубов окружил их, обратив взгляды к лесу и высматривая демонов, которым хватит дурости подойти поближе.
Инженеры отсигналили в ответ и отпустили противовес. Праща послала в полет валун величиной с сарай. Он устремился по высокой дуге к площадке, расчищенной за великой меткой.
Но та полыхнула, и камень разбился вдребезги.
Фавах моргнула:
– Ты добавил ударные метки. – Старуха прищурилась. – А люди проходят запросто. Как выглядит уравнение?
Теперь глазами захлопал Эрни. Он привык к тому, что приходится долго и нудно объяснять даже самые азы меточного ремесла. Оправившись от удивления, он извлек табличку и написал уравнение, которое подгоняло и расставляло ударные метки так, чтобы они поражали только крупные цели, двигающиеся с определенной скоростью.
– Против жал бесполезно, – заметила Фавах.
– Мы не думаем, что демоны воспользуются скорпионами даже в новолуние, – ответил Эрни. – Сложнее с мусором. – Он показал на облако пыли от разлетевшегося камня. Большие осколки лежали на расчищенной за меткой площадке.
– Он не залетит за наружные границы барьера, – сказала Лиша. – Оттуда можно всех вывести.
Эрни кивнул:
– Дежурные бригады метчиков и мастеров будут убирать весь мусор, который ослабляет метки.
Фавах изучала уравнение.
– Это колоссальный расход энергии.
– Да, – вздохнул Эрни. – Великая метка способна регулировать отток. В основном.
– Опять оговорка, – сказала Лиша.
Эрни забрал дощечку и ниже первого уравнения написал второе:
– Это расчет количества камней, которое нужно, чтобы полностью истощить метку за час.
Лиша почувствовала, как в левой глазнице запульсировала боль.
– А если они наберут столько камней?
Эрни развел руками:
– В Лощине померкнет вся магия. На секунду, минуту или дольше, если подземники продолжат атаку.
– Создатель!.. – проговорила Лиша.
– Лиш, этому не бывать, – подал голос Гаред. – Пожарные бригады пометили и жала, и камни. У нас есть солдаты Лощины – они завалят любого скального или лесного демона, которому хватит сил швырнуть бочонок.
Лесорубы покатили машину обратно на метку, а он воздел топор, и к нему подтянулся отряд под командованием Дага и Меррем Мясников.
– Хочу показать тебе новобранцев, один здоровее меня. Вылитый скальный демон.
Лесорубы выстроились в линию, стуча кулаками по деревянным нагрудникам, а Лиша и ее свита двинулись вдоль строя. Кого здесь только не было – коротышки-энджирцы, долговязые райзонцы, кривоногие лактонцы и…
При виде великана-лесоруба, который держал огромную киркомотыгу, словно соломинку, Лиша остановилась как вкопанная. У нее сжалось сердце.
Гаред ничего не заметил.
