Пар’чин выпрямился, сделал глубокий вдох и на выдохе разжал кулаки. Он обратился к Джардиру:
– Черви не успеют прицепиться, если плыть побыстрее. Это недалеко, по прямой.
Джардир кивнул. Он сбросил плащ и шагнул в воду, оставшись в одном бидо и короне и обеими руками сжимая копье Каджи.
Едва оно коснулось воды, он почувствовал зов великого ксара, зазвучавший в унисон со всем его существом. Стянув в копье энергию, он нырнул, и магия понесла его сквозь воду так же легко, как по воздуху.
Джардир выбрался из заводи и пошел вперед, не обращая внимания на хрустевшую под ногами острую скорлупу – остатки трапезы Пар’чина. С тела стекала вода. Он ничего не видел и не чувствовал, кроме Копья Ала. Оно сияло во тьме и пело от блистательной мощи. При виде этой картины он упал на колени.
Все оказалось правдой.
Его народ тысячелетия жил по священному писанию Эведжаха. Не приходилось сомневаться, что с годами духовенство его приукрасило: раздуло и без того героическое или добавило политическую подоплеку… Но суть всего, во что веровали он и его соотечественники, была истинной, и доказательство стояло перед ним. Каджи побывал здесь, в этом самом месте, и построил против тьмы бастион, который простоял больше трех тысяч лет.
Он призывал Джардира, и это сильно напоминало описанный Пар’чином зов Недр. Корона Каджи пульсировала – ключ, изголодавшийся по слишком надолго запертому замку. За этими стенами он уподобится руке самого Эверама, и горе врагу, который осмелится с ним схватиться.
Шанвах, вынырнувшая следом, опустилась на колени рядом, не думая о наготе обоих.
– Избавитель!.. – прошептала она.
Джардир чуть сжал ее руку:
– Племянница.
Он бы и больше сказал, но какими словами передать их чувства? Ее губы двигались в беззвучной молитве, и он присоединился:
– Эверам, если я был избран служить тебе, даруй мне силу и достоинство в грядущие дни. Вооружи меня властью преуспеть там, где потерпел поражение даже великий Каджи. Если не натиском легионов… – он снова стиснул руку Шанвах, – то через верность и содействие моих спутников. Твоих избранников.
Вода позади всколыхнулась, и оба мигом вскочили на ноги, когда появился Шанджат с Алагай Ка на закорках. При виде Копья Ала демон зашипел и отвел глаза. У него поубавилось наглости в виду могущества Эверама.
Чуть позже из водоема вынырнула Ренна ам’Тюк:
– Арлен тащит поклажу, скоро будет.
Джардир кивнул и надвинулся на Алагай Ка:
– Что тебе известно об этом месте?
– Оно проклято, – ответил Шанджат. – Населено призраками. Вам не будет здесь передышки.
– Избавь меня от своей лжи и притворства, – пророкотал Джардир. – Ворота заперты. Я чувствую отсюда. Крепость стоит в целости и сохранности. Как это возможно?
– Мы ждали, – сказал демон. – Ждали, когда Единственный, ваш Каври, вернется на поверхность. И собирались призвать на битву побольше трутней.
Джардир так стиснул копье, что побелели костяшки:
– Что же дальше?
– Мы не могли прикоснуться к великой метке ксара твоего пращура, – каркнул Шанджат, – но силой магии обрушили туннель, по которому прошло его войско. Разломали мосты. Уничтожили припасы. Когда отряды Каври возвратились к отдушине, он обнаружил, что путь завален и мы отрезали его воинов, заперев их внизу. О, как он разъярился! Как старался вернуть их… – Улыбка Шанджата исполнилась зла. – Освободить их. Но он был обречен на провал.
– А что стало с людьми, которые остались в подземелье? – спросил Джардир.
Шанджат пожал плечами, как будто это не имело значения:
– Они лишились поддержки, и трутням не составило труда отвоевать или обрушить нижние туннели, пресечь их вылазки и ослабить. Они не смогли сражаться и запечатали ворота навеки.
Джардиру сдавило грудь, и он осознал, что перестал дышать.
– Значит, там еще могут быть выжившие.
– Они давно перемерли с голоду, или их пожрали псы войны, – осклабился Шанджат. – В любое случае – безобразная, позорная смерть. Быть может, им хватило ума броситься на свои копья.
– Они могли питаться священным кускусом. – Джардир знал, что хватается за соломинку, но ничего не мог с собой сделать.
– Пять тысяч лет? – фыркнул Шанджат.
– Если там были женщины… – Для предсказаний в ксаре обязательно должны находиться хотя бы жрицы.
Шанджат безжалостно хохотнул:
– С подобной задачей не справятся даже легендарные шлюхи дама’тинг.
Шанвах, услышав такое кощунство, сжала копье, но джардир принял и впитал свой гнев.
– Это только слова, отец лжи. Мы взглянем сами.
Пар’чин наконец выплыл из заводи, волоча за собой котомки. Он огляделся, оценивая картину:
– Ночь!
Джардиру стало не по себе от его тона.
– Что такое, Пар’чин?
Тот рассматривал камни:
– И двух часов не прошло, как я оставил здесь кучу высосанных шкурок. Куда они подевались?
Джардир в замешательстве огляделся и понял, что да, вокруг валяется одна скорлупа.
– Стервятники?
Вдали, как по сигналу, раздался вой, от которого у него застыла кровь.
Шанджат уже не улыбался:
– Нам лучше бежать отсюда, пока не явились псы войны. Собаки, в отличие от ваших воинов, выжили. До того как наброситься на хозяев, они питались дохлыми трутнями.
– С ночными волками мы справимся, – сказал Арлен.
– Не с этими, Разведчик, – возразил Шанджат.
Джардир покачал головой:
– Мы никуда не уйдем, пока не осмотрим Копье Ала изнутри.
– Никогда не видела таких замечательных меток, – сказала Ренна. – Мы не затащим туда демона живым, а оставлять его здесь в яме и скованным нельзя.
– Ступай, Ахман, – вздохнул Пар’чин. – Но только не один. Возьми Шанвах. Мы с Ренной присмотрим за пленником.
Притихшая Шанвах низко поклонилась:
– Пар’чин, с моим благословенным дядей должен пойти ты.
– Не стану лгать, будто мне не хочется, – печально покачал головой тот. – Но я здесь чужой. Я усвоил урок Анох-Сана. Для твоего же народа на свете нет большей святыни. После стольких лет забвения шагнуть туда первой должна нога Эведжана.
– Так и будет, – согласился Джардир. – Ибо вы с дживах пожертвовали всем ради Первой войны. Можете не понимать этого, но отныне вы такие же Эведжаны, как все. Шанджат – тоже, даже если его ногами управляет отец зла.
Алагай Ка зашипел:
– Ваша великая метка – смерть для меня. Впереди еще много миль, Наследник. Я пока нужен тебе.
