Элисса поразила демона ударной меткой, и его отбросило, но он успел вырвать из плеча Джейка огромный кус мяса.
– Госпожа! – позвала Мери. – Ему нужно…
– Не останавливаться! – прогремела Элисса. – Касается всех! Мы все покойники, если не добежим до собора!
«И даже если добежим, наверно». Она не сказала этого вслух; тем временем Мери поставила Джейка на ноги. Из раны хлестала кровь. Позади них собирались подземники, и двигались они даже медленнее, чем Элисса. Явились уже не только огненные выползни, но и сверкающие снежные, тускло-серые каменные и стройные, с зеленой чешуей – полевые. Последние бросились вперед, отрезая беглецов от собора.
Но тут его двери открылись, и на пороге возник рачитель Роннелл в ниспадающих одеждах. Сзади выстроился хор адептов.
– Бегом! – вскричал библиотекарь, взмахом руки приглашая в собор, а хор грянул «Песнь о Лунном Ущербе», которая застигла врасплох демонов, сосредоточившихся на Элиссе и ее выпадах. Они заверещали и отпрянули, двуногие заткнули уши.
– Не мешкайте! – крикнула Элисса, когда кое-кто из ученых оторопел. – Быстрее в неф!
Хор не сбивался, но при ближайшем рассмотрении Элисса увидела капли пота на лбах, а голоса звучали неуверенно при виде надвигающейся орды. Ибо поющие в большинстве своем – если не все – впервые видели подземников вблизи.
Песня держалась на плаву, но еле-еле, и Элисса не думала, что прозвучит она долго. Снежный демон харкнул с балкона холодовой слюной и попал певчему в бедро. Тот пошатнулся; нога хрустнула, отломилась и со стуком ударилась о мраморный пол.
Певчий закричал, нарушил гармонию, и демоны поспешили нанести удар. В хор полетела огненная и холодовая слюна, а полевые демоны выставили когти и бросились вперед.
Кое-кого спасла меченая одежда, но у других такой не было. Один служка заня́лся пламенем и заметался, поджигая окружающих. Еще двоих вспороли когти, другие поскальзывались на залитом кровью мраморе.
– Отступайте! – крикнул Роннелл.
Элисса нарисовала над головами певчих звуковые метки, звук стал громче, и им удалось втащить бо́льшую часть раненых в собор, а двери захлопнуть.
На скамьях уже скопились тысячи человек, обретших приют после эвакуации из домов и пригородов. В глазах стоял ужас, но метки пока держались.
Джейк лежал в кровавой луже, и Мери с плачем обнимала его. Элисса встала рядом на колени, рисуя метки для придания Джейку сил, но он потерял слишком много крови, а Элисса не могла сотворить ее из ничего – как и заново отрастить откушенное демоном. Ей удалось замедлить кровотечение, но Джейк дышал все отчаяннее и чаще, а потом он уставился в пустоту и застыл.
Мери запричитала, прижимая его к себе. Двери собора тряслись, демоны колотили по меткам. Сверху сыпалась пыль, и Роннелл взглянул на массивные трубы органа:
– Продолжайте петь! – Он бросился по лестнице, и Элисса, поняв его намерения, оперлась на трость и заковыляла следом.
В тяжелые двери посыпались удары невиданной ранее силы. Магия сдерживала подземников, но не мешала им метать огромные куски мрамора, раскалывая дерево.
Роннелл занял место органиста, с трех сторон окруженное пультом. В кафедральном органе были тысячи труб, которые управлялись пятью клавиатурами, каждая со своими ножными педалями.
Он хрустнул дрожащими пальцами, разминая их. Записи Рожера стояли перед ним на подставке. Элисса уже пробовала их прочесть, но жонглерские музыкальные символы представились ей тарабарщиной.
Рачитель пробудил колоссальный орган, наигрывая подобие «Песни о Лунном Ущербе». К несчастью, музыка была написана для певцов и струнных инструментов, а не для огромного органа с сотнями клавиш. Этот инструмент был мощнее и с бо́льшим диапазоном действия, но Роннеллу никак не удавалось угнаться за хором и лютней Кирина. Хотя мелодия угадывалась, она не влияла на ломившихся в двери собора демонов.
Выглянув из окна, Элисса увидела, что они вытекают из библиотеки, намереваясь перебить людей по всему кампусу и обойти с флангов охраняющих периметр стражей. На улицах шли бои, мостовую заливала кровь.
Редкие волосы Роннелла слиплись от пота. Руки тряслись, но он продолжал играть, стараясь извлечь из громоздкого инструмента каплю колдовства Рожера.
По лестнице поднялась Мери; ее платье пропитала кровь, слезы оставили дорожки в красных разводах на щеках.
– Ты цела? – спросила Элисса, но Мери не ответила, прошла мимо и осторожно тронула отца за плечо.
Роннелл обернулся, его глаза намокли от слез.
– У меня ничего не получается, доченька. Не умею. Мне недоступен дар Избавителя.
Мери смотрела горестно:
– Что, если Арлен не Избавитель, отец?
– Тогда эти отродья победят, – ответил Роннелл. – Так что возымей веру и говори себе, что он предвидел наступление самой темной ночи и пошлет нам свет.
– Какой он Избавитель, если мертв? – спросила Мери.
Элисса склонилась и почти коснулась ее уха губами:
– Он жив и сейчас сражается за нас. Если ты можешь сыграть эту проклятую вещь, сейчас самое время.
Мери молча уставилась на нее. В конце концов она кивнула, передала отцу хора-перо, и благодарный Роннелл покинул скамью. Мери сбросила туфли, села за пульт и принялась листать записи Рожера, оставляя на них кровавые отпечатки. Она склонила голову набок, прислушиваясь к хору.
Двери опять задрожали, и Элисса услышала треск.
– Они близко.
– Значит, гоните их прочь, – буркнула Мери, изучая записи, как будто штудируя гримуар метчиков.
Юной матери не пристало так говорить с герцогиней Милна, но ее решительный тон успокоил Элиссу. Роннелл нарисовал вокруг пульта защитные метки, а Элисса доплелась до края хоров и взглянула на неф.
Тысячи людей жались к стенам, стараясь держаться как можно дальше от демонов. Те, что очутились у самой стены, стонали и кричали под натиском несметной толпы.
– Назад! – Элисса усилила голос, а вдвое громче его сделала акустика купольного собора. – Вам лучше не станет, если раздавите товарищей! Отступите от стен и пойте с хором! Пойте, как будто от этого зависит судьба мира, – сегодня так оно и есть!
Оставшиеся певчие, израненные и окровавленные, вернулись на хоры, и сводчатый потолок отшлифовал их нестройное пение. Толпа осторожно подпевала, бормоча незнакомые слова и пытаясь подстроиться под опытных хористов.
В нескольких шагах от дверей выстроилась полумесяцем группа кампусных стражей с мечеными копьями и щитами. Они ждали неминуемого прорыва.
Элисса укрепила двери метками нажима, и в этот миг ударил очередной снаряд. Метки вспыхнули и впитали удар, однако дерево треснуло и расщепилось. Дверям осталось недолго жить.
Но тут загудел оживший орган. Мери начала тихо, и звук скорее лег на кожу, нежели воспринялся на слух. Она последовала за хористами, но постепенно набрала силу, и орган возобладал над пением. Трубы зазвучали во всю мощь, отзываясь в каждом живом существе и в самых камнях.
