– Джесан.
Хасик встал. Аджин’палы направились друг к другу без оружия, но они в нем и не нуждались. Оба были из числа Копий Избавителя и прекрасно умели убивать голыми руками.
Но вместо этого схватили друг друга за плечи, расхохотались и обнялись.
– Хаффит! Тащи выпивку для моего аджин’пала! – крикнул Хасик, ведя Джесана к подушкам.
Он сел в центре, где стопка была толще, и знаком пригласил Джесана устроиться справа, а Ормана – слева.
Явилась Заря, молча собрала поднос и поставила его поперек на ручки кресла Аббана. Виделось скромное благословение в том, что она не поднимала глаз и Аббану не приходилось смотреть на дыру, которая зияла у нее на месте носа. Заря исчезла так же быстро, как пришла, и Аббан подъехал с подносом к подушкам.
Хасик передал Джесану стакан:
– Кузи в этой северной глуши не найти, но мне сдается, что чинский самогон даже лучше.
– Благодарю, мне только воды, – принужденно ответил Джесан.
– Может, бекона? – показал на тарелку Хасик. – Эверам не создал бы такой вкусноты, если бы она не годилась в пищу.
Джесан напрягся:
– Наверно, именно поэтому нам запрещают ее есть.
– Да неужели? – Хасик спросил небрежно, но в тоне обозначился вызов.
Джесан встретился с ним взглядом. Дышал он тяжело, и по знакомому ритму было ясно, что шарум пытается сохранить хладнокровие.
– Дабы мы помнили, что у каждого есть господин.
– По-твоему, мне нужно напоминать, кто мой господин? – тихо осведомился Хасик.
– Я не Создатель, Хасик, – ответил Джесан. – Ничего не случится, но такова воля Эверама. Мне все равно, пьешь ли ты кузи. Мне все равно, ешь ли ты свиней. Я проливал с тобой кровь в ночи, и все остальное не важно. Я пришел не как рассерженный старший, а как твой аджин’пал. Есть неотложные дела, которые нам нужно обсудить.
– Конечно. – Откинувшись на подушки, Хасик отхлебнул бренди, которое предлагал Джесану. – Прошу, продолжай.
– Дама Хеват приветствует твои успехи в поимке дезертиров, покинувших поле боя при Энджирсе, – сообщил Джесан.
«Это с одной стороны», – подумал Аббан.
Хасик кивнул:
– Люди упали духом, когда шарум ка и его лучшие воины погибли при штурме энджирских ворот.
Ложь запросто слетела с его уст. Аббану, единственному живому свидетелю убийства Джайана, хватило ума помалкивать.
– Тебя несправедливо лишили чести, мой брат, – Джесан брезгливо скользнул взглядом по Аббану, – но ты ее можешь восстановить. Монастырь Новой Зари снова подвергся нападению чинов. Без помощи нам не выстоять.
– Как такое возможно? – спросил Хасик. – У Хевата тысяча воинов, не говоря об остатках армии шарум ка.
– С битвы при Энджирсе вернулось двадцать пять сотен, – ответил Джесан, – но к тому времени ударили холода. Озеро замерзло, и нам не хватило припасов. Дама Хеват послал их в Водоем Эверама, но тут неожиданно наступила оттепель. Чинские саботажники открыли главные ворота для тайного отряда рыбаков. Те под покровом тьмы пересекли ледяные воды и высадили внушительные силы.
– Эверамова борода! – выдохнул Аббан.
Монастырь стоял на высоком утесе, и от главных ворот к нему вела всего одна узкая тропа, а от доков поднималась ненадежная лестница. Стены были почти неприступны, но если открыть ворота…
– Когда мы обнаружили измену, нас уже превзошли числом, – сказал Джесан. – Но сын Избавителя Ича призвал людей, и мы отбросили врага, отвоевали ворота и доки.
– Само собой. – Хасик выпил. – Это же всего-навсего чины.
– Но атаки не прекратились, – продолжил Джесан. – Рыбаки похитили наши корабли и отплыли подальше, чтобы не попасть под скорпионы и пращи. Хеват казнил всех чинов-рабов, но рыбаки все равно нашли союзников за нашими стенами. Сотни чи’шарумов из Дара Эверама проникли в тайные подземелья, устроили пожар и снова открыли ворота.
– Землепашцы упрямы, – заметил Хасик.
– Тогда Хеват казнил всех чинов – и рабов, и шарумов. Стены еще держатся, но шарумов не осталось и трех сотен, а половина слишком тяжело ранена, чтобы сражаться.
– Разве они не могут убивать алагай и ускорять заживление? – спросил Орман.
Джесан покачал головой:
– Метки чинских праведников чересчур хороши. Алагай не решаются туда сунуться.
Джесан извлек свиток с восковыми печатями дама Хевата и третьего сына Ахмана Джардира, Ичи. Эти двое остались главными красийскими вождями к северу от Дара Эверама. Хасик взял свиток и передал Аббану, так как читать, разумеется, не умел.
Аббан расправил пергамент:
– Приветствия Хасику асу Реклан ам’Кез ам’Каджи в год Эверама три тысячи семьсот восемьдесят пятый от дама Хевата асу…
Хасик махнул рукой:
– Я знаю, кто такие Хеват и этот сопливый щенок. Читай главное.
Джесан насупился, Аббан же просматривал лист, быстро отфильтровывая бесконечные формальные обороты.
– Тебе и твоим людям приказывается оставить беззаконные пути и вернуться на Шарак Сан. Ваши грехи простятся, а должности восстановятся.
– Приказывается? – переспросил Хасик.
– Так тут написано, – ответил Аббан.
Хасик взглянул на Джесана, который сглотнул комок, дыша ровно.
– Кем приказывается, Джесан? Ты сам сказал, что я забыл своего господина.
– Избавитель… – начал тот.
– …предпочел мне хаффита, – договорил Хасик. – И вскоре после этого был низвергнут Пар’чином. Его наследник оказался слабоумным и обращался со мной, как с собакой. Чины разделались и с ним.
– Теперь шар’дама ка – принц Асом, – сообщил Джесан. – Он перебил дамаджи и умертвил Ашана в борьбе за Трон черепов.
– В бездну их всех, и Асома тоже! Все они от меня отвернулись. – Хасик подался ближе. – Даже ты, аджин’пал.
Джесан не моргнул глазом:
– Итак, твой ответ – «нет»?
Хасик расслабился и с улыбкой снова откинулся на подушки.
– Я этого не сказал. Мне надоело ночевать в палатках. Мне кажется, что в крепости Евнухам будет намного лучше.
Он посмотрел на Ормана:
– Отправь в монастырь разведчиков. Проверь, сколько правды в этой басне.
Орман мгновенно вскочил на ноги и прижал к груди кулак:
– Незамедлительно, евнух ка.
– Твоя армия дезертиров не пойдет за тобой, раз ты плюешь на Трон черепов, – предупредил Джесан.
– Мои люди верны мне, ты скоро в этом убедишься. – Хасик извлек из-за пояса острый кривой клинок и улыбнулся еще шире. – Прими эту честь, ночной отец. Ты ввел меня в ряды шарумов, а я приветствую тебя в рядах Евнухов. Ты получишь почетную должность. Мне не хватает кай.
