Она наморщила нос, зевнула и приникла к нему. Миг он не знал, что делать. Других детей он никогда не держал с такой нежностью.
А то и дела, глядишь, пошли бы иначе.
– Твоя мать считает меня плохим отцом, – прошептал он, – и, если честно, она, пожалуй, права. Я постоянно думал только о Шарак Ка, не о родных. Я вырастил негодных сыновей, а дочерей едва знаю.
Олив потянулась, схватила его за бороду и дернула с неожиданной силой.
– Не обещаю, что с тобой выйдет удачнее, Олив вах Ахман ам’Джардир ам’Лощина. Я иду путем, с которого могу не вернуться, но делаю это из любви. К тебе и всем народам Ала. Я молюсь, чтобы ты никогда не знала этого бремени, но если оно падет на твои плечи – да укрепит тебя Эверам.
– Ам’Свиток, – сказали сзади.
Вздрогнув, Джардир крутанулся волчком. Он принял защитную позу, прикрыв ребенка телом и сжав копье.
Лиша Свиток стояла, просунув руки в просторные рукава капота и не угрожая ничем. Она была точно такой, какою он ее запомнил, – прекрасная, словно утренняя заря, и неприступная, будто скала.
– Мы не женаты, Ахман. Ее зовут Олив Свиток, а не Джардир.
– Она моя, Лиша, – сказал Джардир. – Это начертано в ее ауре. Ты будешь отрицать мои права?
– Конечно нет, – ответила она. – Я не скрываю, кто она такая, но твое имя будет притягивать клинки убийц всякий раз, когда твои наследники почуют опасность.
– Асом укрощен. Он не станет…
– Ахман, у тебя больше семидесяти детей. Впереди годы, разве ты можешь поручиться за всех?
– Я не могу поручиться и за алагай, – сказал Джардир. – Най не отступится от Олив всю ее жизнь. Олив должна доказать, что сильнее, такова инэвера. Это не оправдание.
– Я не нуждаюсь в оправданиях, – возразила Лиша. – Мы не женаты, и закон говорит недвусмысленно: она – Олив Свиток. И почему нет? Это я ее родила. Я выносила ее во чреве, вскормила собственным молоком. Я ее охраняю. Я ее выращу.
– Имя и благословление – все, что я могу подарить перед уходом в бездну.
Лиша наконец улыбнулась:
– Тогда пусть будет отчество. Олив Джардир Свиток.
Джардир принял поблажку и заглянул младенцу в глаза:
– Да пребудет с тобой благословение Эверама, Олив Джардир Свиток.
Лиша подошла к нему и нежно поцеловала в щеку:
– Мы произвели на свет прекрасное дитя.
Олив потянула его за бороду, пытаясь затолкать ее в рот.
– Да, так и есть.
– Я правильно понимаю, что ко мне ты потом не зашел бы?
– Правду сказать, я не знал, желанный ли я гость, – ответил Джардир. – В твоем письме об этом не говорилось. Я хотел только благословить ребенка.
Лиша ласково положила руку на голову Олив и погладила по милым черным волосикам.
– Ты уже это сделал.
– Тогда ее мать, – сказал Джардир, – по-прежнему прекрасную, как лазурные небеса.
– Неисправимый чаровник, – рассмеялась Лиша. – Не надейся перед уходом заделать мне новое чадо. Одного хватит.
Джардира бросило в жар.
– Я… не имел в виду…
Лиша со смехом оборвала его:
– Я дразнюсь, Ахман.
Джардиру страстно хотелось обнять ее, и он быстро вернулся взглядом к Олив.
– Инэвера пришлет в Лощину трех дама’тинг – наставниц и советниц. С ними явится моя дочь Мича. На ней будут одежды даль’тинг, но ее, как и Сиквах, учил Энкидо. Она будет охранять сводную сестру. Можешь на нее положиться.
– Положусь, – пообещала Лиша. – Спасибо.
Джардир бережно уложил Олив в колыбель и отцепил ее крошечные пальчики от бороды.
– Я должен идти.
Он повернулся, но Лиша поймала его за руку и притянула к себе. Он в последний раз обнял ее, вдохнул аромат волос. Она положила голову ему на грудь:
– Будь осторожен, Ахман. Возвращайся и смотри, как растет твоя дочь.
– Я не продам мою жизнь задешево, – пообещал Ахман. – Да благословит тебя Эверам, Лиша вах Эрни ам’Свиток ам’Лощина.
Он поцеловал ее. Когда он отстранился, с ним осталось легкое, как перышко, касание ее губ. Отступив к окну, он скользнул ногами в сандалии и прыгнул в ночь.
Глава 17
Лесная крепость
334◦П.◦В.
Солнце садилось, и Раген крепче вцепился в поводья Сумеречного Плясуна. Он чувствовал, как напрягаются могучие мускулы исполина, как сам скакун готовится к схватке. Раген молился, чтобы до этого не дошло.
– Странно ехать верхом на закате. – Меченые доспехи Дерека починили и начистили до блеска, но он держал руку поближе к копью, которое покоилось в ремнях на конском боку.
– Привыкнешь. – Эскорт лесорубов возглавлял Седой Йон – здоровенный мужик с буграми мышц. – Дороги помечены, а в тылу у тебя двадцать душ лесорубов.
– Сколько нам ехать до города, если не останавливаться ночью?
На Элиссе были купленный в Лощине меченый плащ и новые кожаные штаны для верховой езды. Раген не помнил, чтобы за двадцать лет совместной жизни она хотя бы раз надела брюки. Сейчас они смотрелись на ней естественно, как и сноровка, с которой она обращалась с кобылой.
– Точно не знаю, – признался Йон. – Я уже восемьдесят лет не отходил дальше пары миль от места, где народился. Завтра окажемся вообще неведомо где.
Раген моргнул. Йону больше восьмидесяти? Он выглядел намного моложе.
– Зачем же ты вызвался провожать нас до самого Милна? – спросила Элисса.
Йон огладил длинную бороду, темную ближе к лицу, с металлической проседью ниже и белоснежную в самом низу.
– Сыны и внуки выросли. Жену шестнадцать лет как возложил на погребальный костер. Магия подарила мне вторую жизнь. Хочу, коль так, немного посмотреть мир.
– Если хочешь стать вестником, я знаю местечко, – сказал Дерек. – Двадцать два года провел в Брайнс-Голде. Во всем городишке жило не больше шестидесяти человек, а пересечь его можно было за четверть часа.
Он тяжело вздохнул:
– Но теперь я вдоволь насмотрелся на мир. Слуги и те знают моего сынишку лучше, чем я. Как и родня жены, которая присматривает за ним, пока меня нет. Но когда я вернусь в Милн, больше уж не уеду.
– Ну да, – согласился Раген. – Нам всем уже давно пора по домам, но впереди еще много миль. Я ездил, как сейчас, ежегодно. В одиночку мог добраться отсюда до Милна за пару недель. А нашему отряду понадобится месяц, если не поднажмем. Через несколько часов будет лагерная стоянка. Если мы там остановимся, потеряем полдня езды.
