– Ты лучше всех! – Рванувшись вперед, я обняла ее, но тут же отпрянула и покраснела. Я была такой неуклюжей и невероятно страдала из-за этого.
Эрин одарила меня восхитительной улыбкой. Но она не понимала. Соседка выросла в пригороде Вашингтона, в большом городе, в большой семье, в окружении друзей по легкоатлетической команде. А я? В детстве друзей у меня не было, росла я в городке, где ребенка незамужней женщины считали едва ли не дьявольским отродьем. И нашу дружбу с Эрин я очень ценила.
Чтобы не упасть к ее ногам, рассыпаясь в благодарностях, тем самым делая момент еще более неловким, я помахала ей рукой и выскочила из комнаты. Быстро шагая по коридору, я разложила мысли по полочкам и запихнула происходящее с мамой в дальний уголок своей памяти, чтобы вернуться к этому после учебы. Сегодня мне нужно сосредоточиться. Это была последняя лекция перед пятничным экзаменом.
Я вышла из Мьюз-Холла и, поплотнее запахнув свободный кардиган, зашагала по мощеной дорожке. В воздухе пахло весной, на ветках уже появились крошечные листочки, но пока еще было по-зимнему зябко. Общежитие на кампусе считалось просто классным – там жили и девушки, и парни, – скучать не приходилось, плюс своя столовая. Но путь до Рассел-Холла, где проводились занятия по патопсихологии, казался сущим адом. Это будет настоящим чудом, если я все же доберусь до здания и меня не унесет каким-нибудь смерчем.
Ветер бушевал в долине и трепал мои волосы. Ссутулившись и опустив голову, я вышла из-под козырька, не обращая внимания на студентов, которые стояли возле входа и сидели на скамейках. Меня и в лучшие дни было легко отвлечь, а стоило мне понервничать или из-за чего-то расстроиться, я реагировала абсолютно на все и вообще не могла ни на чем сосредоточиться. Сегодня мне ни в коем случае нельзя было зацепиться с кем-нибудь языками и точно пропустить занятие.
Я зашагала по ухоженному парку. В теплые дни, когда погода располагала, я часто устраивалась с учебниками в тени больших черных дубов. Территория кампуса выглядела впечатляюще – это было одной из причин, по которой я выбрала именно этот университет.
А еще здесь никто не знал ни меня, ни мою маму.
Обхватив себя руками, я преодолела уже половину пути, как вдруг почувствовала нечто странное, знакомое и совершенно точно нежелательное. Все началось с покалывания в районе поясницы, которое быстро поднималось наверх. Потом вибрация достигла основания моей шеи, и я передернула плечами. Волоски у меня на теле встали дыбом, ноги словно приросли к земле. Я споткнулась и почувствовала, как внутри меня нарастает тревога, подобная упрямому ростку, который хочет пробиться к свету.
Я обернулась, вгляделась в колышущиеся ветки, осмотрела скамейки, но не заметила ничего необычного – толпы студентов, которые болтали друг с другом и занимались своими делами. Однако я никак не могла отделаться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной и чей-то взгляд сверлит меня насквозь, проникая сквозь кожу и кости.
Но никто не обращал на меня внимания. Так оказывалось всегда, когда у меня возникало это тревожное чувство. Все это происходило у меня в голове.
Я двинулась дальше, но беспокойство не покидало меня, быстро нарастая до уровня панки. Сердце колотилось как сумасшедшее, словно я только что вышла с кардиотренировки; на ладонях выступил пот.
– Черт, – пробормотала я.
Я остановилась и через силу сделала несколько глубоких, медленных вдохов, однако напряжение не проходило. Теперь я чувствовала покалывание в затылке. Что это? Тревожный симптом? Может, у мамы все так и начиналось? Целый ряд исследований доказал, что психические заболевания могут передаваться генетическим путем. Мои шансы получить диагноз «шизофрения» составляли примерно один к четырем. А я как раз вступила в ту возрастную категорию, когда заболевание начинает проявляться.
Я не больна. Я не больна.
Закрыв глаза, я дрожащей рукой сжала лямку рюкзака. Нет, это не симптом душевной болезни. Я просто устала. На меня много всего навалилось. Но все в порядке. Все будет хорошо.
Иначе и быть не может.
* * *
На занятие я все-таки успела, внимательно прослушала лекцию и решила, что готова к экзамену. Потом Джесси Колберт, который тоже изучал психологию, и несколько предметов у нас совпадали, подсел ко мне, пока я собирала вещи. Я постаралась не вести себя как полная деревенщина.
Это был высокий парень, явно мой ровесник. Хорош собой. Даже красив. Черные волосы блестели, как полированный обсидиан. Высокие скулы. Открытое лицо. Неглупый. Руки у него были просто невероятными. Почему-то меня особенно привлекали мужские руки, и его – грубые, сильные, с длинными пальцами – мне очень и очень нравились.
Стараясь не думать о своем странном фетише, я вымученно улыбнулась, надеясь, что эта гримаса его не отпугнет.
– Привет.
Сложив свои книги, Джесси вернул мне улыбку.
– Завтра все в силе?
Я встала, засовывая большой учебник в рюкзак.
– Ага. Наше свидание… – Я осеклась, пытаясь дать задний ход, чтобы сгладить неловкий ответ. – То есть не совсем свидание. Без романтики. Без ужина. И всего такого. – Вспыхнув, я уставилась ему в плечо. – Учебное свидание без всякой романтической чепухи.
О боже, и кто меня за язык тянул? Поэтому у меня никогда и не было романтических свиданий. Господи, теперь у меня пылали щеки, потому что я стояла перед Джесси и размышляла, отчего я до сих пор девственница. Жаль, что нельзя хотя бы на секунду выключить мозг!
Джесси смотрел на меня, пока я несла эту чушь, а когда наконец заткнулась, усмехнулся:
– Ага. Я понял, Джози. Увидимся завтра в шесть?
– Да, в шесть. Вечера? – Боже, пристрелите меня. – Конечно. Супер.
Немного помедлив, Джесси, все еще улыбаясь, ушел. Вздохнув, я перечислила про себя все причины, по которым могла считаться настоящей королевой недоумков, и тоже направилась к двери. По пути к выходу из здания я завернула в туалет, в основном для того, чтобы еще на пару минут отложить звонок бабушке с дедушкой. Я не готова была услышать то, что мне было уже известно, и презирала себя за это проявление трусости. Но я все равно дважды помыла руки, достав небольшую щетку, причесала растрепавшиеся на ветру волосы, нанесла на губы блеск и только после этого вышла в коридор. Следующее занятие уже началось, поэтому я направилась к ближайшей лестнице и захлопнула за собой дверь. Мою голову снова заполнили мысли о маме. И нужно было как можно скорее позвонить бабушке. Порывшись в рюкзаке, я вытащила телефон.
Я понятия не имею, что случилось потом.
Когда мне оставалось несколько ступенек до площадки второго этажа, снизу налетел порыв холодного ветра, настолько мощный, что я даже задохнулась. А когда я протянула руку, чтобы схватиться за перила, рюкзак соскользнул с моего плеча, шлепнулся на ступеньку и скатился вниз по лестнице.
Да что происходит?
