Вдруг мне почудилось какое-то движение. Что-то зашуршало. Я услышала стон, и мое сердце ворохнулось в груди. Застыв, я медленно повернулась на звук, всматриваясь в темноту. Казалось, в одном углу тень были гуще. Что-то лежало у стены бесформенной грудой.
Понимая, что это может оказаться ловушкой, я все равно не могла пройти мимо, а потому наклонилась и подняла с пола толстую свечу. Держа ее на вытянутой руке, я затаила дыхание и подошла ближе.
Пламя свечи осветило стену, а когда я опустила свечу ниже, мне не удалось сдержать хриплого вздоха.
Боже мой.
Чуть не уронив свечу, я бросилась вперед и упала на колени прямо на грязный пол и с опаской протянула вперед другую руку, потому что…
– Эрин?
Изломанное тело на полу чуть шевельнулось. На Эрин не было живого места из-за синяков и ран. Ее лицо опухло и отекло. Казалось, она застряла между человеческим обличьем и обличьем фурии. Оттенки серого перемежались на ее коже шоколадными пятнами. Обнаженная, она прикрылась огромным крылом. Когда я увидела у Эрин на шее цепь, которой та была прикована к стене, мое сердце сжалось от боли.
Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, я поставила свечу рядом.
– Эрин.
Она качнула головой, но глаза так и не открыла. Потрескавшиеся губы зашевелились.
– Я… не справилась, – выдохнула Эрин.
Свеча погасла.
У меня остановилось сердце.
Короткие волоски у меня на теле встали дыбом. Я открыла рот, но не успела произнести ни звука, потому что меня схватили за шиворот и поставили на ноги. Перейдя в режим защиты, я вцепилась в мощное запястье, пытаясь разорвать захват.
В комнате раздался низкий, зловещий смех.
Эрин всхлипнула.
– Думаю, тебе стоит дать своей подруге отдохнуть. Я хорошенько над ней поработал.
Меня обуял ужас, но вместе с ним пришла и ярость, которая отравила каждую клеточку моего тела едким ядом.
– Сукин сын! – вскричала я. – Чертов сукин…
И вот я уже летела по узкому коридору, отчаянно размахивая руками, но схватиться мне было не за что.
Когда я ударилась спиной о пол, из легких вылетел весь воздух. Меня обожгло болью. Оглушенная, я была не в силах пошевелиться.
По обе стороны от моих бедер возникли две ноги в тяжелых ботинках. Гиперион склонился надо мной и одарил ледяным взглядом черных, бездушных глаз.
– Знаешь, что я ненавижу больше всего на свете?
Я открыла рот, но он закрыл его рукой.
– Нет. Не отвечай. – Его улыбка была даже страшнее глаз. – Я ненавижу ждать. А мне пришлось ждать слишком долго, чтобы снова до тебя добраться.
В следующую секунду я уже снова оказалась на ногах. Титан нависал надо мной, заставляя меня прогнуться.
– Знаешь ли ты, что боги следят за Ковенантами? Они увидят, что натворили мои друзья. – Гиперион наступал на меня, и я заставила себя сделать шаг назад. – А мы совсем недалеко от кампуса.
Я метнулась в сторону, не поворачиваясь к нему спиной, стараясь применить на практике все уроки Сета.
– Они найдут нас. И придут сюда. – Он медленно повернулся ко мне. – Придет твой отец.
Сдавленно усмехнувшись, я пыталась найти хоть какое-нибудь оружие, но видела только пыльные стулья и старый стол с лампой. Вряд что-то из этого сможет пригодиться мне в бою, но я осторожно начала продвигаться в эту сторону. Мне нужно было выбраться самой. И вытащить Эрин.
– Он не придет.
– Придет обязательно, – наклонив голову, проговорил Гиперион.
Крутанувшись, я рванулась к лампе. Мои пальцы уже скользнули по ее металлическому основанию, но Титан отбросил меня, прижал одной рукой к стене, упираясь мне прямо в грудь. Я и дернуться не успела, когда он заговорил на языке, при звуке которого мои уши словно обожгло. А потом случилось это. Внутри меня вспыхнул пожар. Не искра. Не уголек. Во мне полыхал настоящий огонь. И прежде чем я почувствовала боль, я успела лишь подумать, что обещала Сету быть там, когда он вернется. Я ему обещала.
* * *
Я не мог отделаться от чувства, что история повторяется худшим из возможных способов.
Маркус стоял передо мной и пытался успокоить, уговорить меня подождать. Когда пропала Алекс, покинувшая Ковенант, чтобы разыскать свою мать, он точно так же уговаривал Эйдена.
Разница состояла в том, что Алекс я чувствовал и мог отследить. Но с Джози такой возможности у меня не было.
– Подожди, – осторожно начал Маркус, глядя на Артемиду, которая стояла у окна, неподвижная, как статуя. – Ты даже не знаешь, где ее искать. Не нужно лететь сломя голову. Позволь Артемиде помочь.
Когда мы узнали, что Джози похитили, появилась Артемида, которая призвала какого-то огромного золотого сокола, который теперь летал над горами.
А я стоял здесь и ни хрена не мог поделать. Наступила ночь, а Джози…
Отвернувшись от Маркуса, я запустил пальцы в волосы. В углу Люк мазал какой-то гадостью голову Дикона. После происшествия чистокровный даже говорить не мог.
Дверь в кабинет Маркуса открылась. Двое Стражей отступили в сторону, и вошел Солос.
– Кампус очищен от теней. Об этом позаботились Аид и его… песик… Ох… Кажется, меня сейчас стошнит.
Вздохнув, Маркус прошелся по комнате. Я понимал, он хочет сказать, в какой мы сейчас заднице, и что ему нужно защищать весь кампус, но стоило декану взглянуть на меня, как он решил, что жизнь ему еще дорога.
Стоявшая у окна Артемида вдруг повернулась. Черт возьми, ее глаза стали птичьими – желтыми, с большими черными зрачками.
– Я нашла их.
– Где?
– Они в пятидесяти километрах отсюда, все еще в Блэк-Хилс. В деревянной хижине. Ее охраняют пять Стражей. – Она моргнула, и ее глаза снова стали белыми – так все же лучше. – Скорее всего, это ловушка. Потому что ее увезли недалеко.
– Неважно. Ты можешь отправить меня туда, как это делает Аполлон, когда ему скучно?
Артемида изогнула бровь.
– Сет, – начал было Маркус и пошел ко мне, но тут же остановился. – Если это ловушка, не стоит…
– Мне плевать. – Я снова повернулся к богине. – Так можешь или нет?
– Сет… – еще раз попытался Маркус.
– Я должен был ее охранять! – воскликнул я, поворачиваясь к декану. Отреагировав на мой гнев, глифы заскользили по коже. Картины на стенах задрожали, комната окрасилась в янтарный цвет. – Я должен был оберегать ее!
Маркус поднял руки.
– Я понимаю, это твоя работа, но…
– Для меня это не просто работа, – огрызнулся я, и Маркус удивленно округлил глаза. – Защищать Ковенант – вот работа. И мне нужно было отказаться, но я исполнил свой долг и подвел ее, а она для меня что угодно, но только не работа.
