Вот черт.
Моя грудь.
Я села на кровати и, сбросив тонкое одеяло, обнаружила, что на мне ужасный ярко-розовый больничный халат. Раскрыв его пошире, я посмотрела вниз.
Аполлон – мой отец – метнул в меня кинжал. Этот кинжал поразил меня прямо в солнечное сплетение. От этой раны я должна была погибнуть, но не погибла. Произошло нечто совершенно иное. Теперь я видела у себя на груди бледные шрамы, которые складывались в узор.
Прямая линия сантиметров двенадцать длиной и две изогнутые линии по обе стороны от нее, в верхней части, прямо как маленькие крылья.
Поправив халат, я зажмурилась. Ладно.
– Это не обычный шрам, – пробормотала я.
– Нет. Не обычный.
При звуке голоса Аполлона я взвизгнула и повернула голову. Бог сидел в кресле у моей постели, положив ногу на ногу, хотя несколько секунд назад его там точно не было.
По крайней мере, я надеялась, что его не было рядом, когда я рассматривала свою грудь.
– Это моя метка. Одна из них, – сказал отец и слабо улыбнулся. – Считай, обряд инициации.
С секунду я смотрела на него, а затем взорвалась.
– Ты метнул в меня нож!
– Верно, – спокойно ответил бог.
– Ты поразил меня ножом!
– Да, – кивнул Аполлон и наклонился ко мне, поставив на пол обе ноги. – Я говорил Сету, что мне непросто будет в одиночку освободить твою силу. Мне жаль, что пришлось на это пойти. Я не хотел причинять тебе боль. Идея это сделать не приводила меня в восторг – хотя за выражение лица Гипериона я бы многое отдал. Однако был лишь один способ освободить тебя, и для этого ты должна была умереть в мире смертных.
На какой-то момент я задумалась об этом, но отец упомянул еще кое-что очень важное.
– Сет. Где Сет?
Аполлон посмотрел на меня точь-в-точь такими, как у меня самой, глазами. Не услышав ответа, я отбросила одеяло.
– Где он? – снова спросила я, и мое сердце забилось быстрее.
Я вспомнила, как Сет лежал на полу. Как я подползла к нему. Желудок скрутило, я снова ощутила привкус страха.
– Аполлон, – умоляла я, и мой голос надломился.
Отец на миг закрыл глаза.
– Он спит в соседней палате. С ним все в порядке, дочь моя. – Когда я свесила ноги с кровати, бог поднял руку. – Понимаю, ты сама хочешь в этом убедиться, но поверь мне, с ним все хорошо. Он Аполлион. Ты не сможешь его убить.
– Слава богу, – с облегчением выдохнула я.
Судя по всему, Аполлон не разделял моей радости.
– Надеюсь, чувство облегчения никогда не сменится страхом.
Я смотрела на него, и мне казалось, что кто-то сдавил мне шею, совсем как Гиперион. Мне стало тревожно, но я отогнала от себя эти эмоции. Я знала о Сете все. Неудивительно, что Аполлон в нем сомневался. Несколько секунд мы молчали.
– А что с Эрин? Она сильно пострадала. Она…
– Сет освободил ее. Эрин на Олимпе. Залечивает раны.
Стоило мне закрыть глаза, и я представила, в каком состоянии была она. Гиперион ужасно ее искалечил.
– Мы с ней еще увидимся? Скоро?
– Да.
Я обрадовалась. Я так сожалела о ее ранах и хотела увидеть Эрин собственными глазами, убедиться, что с ней все в порядке.
– Дочь моя…
Открыв глаза, я снова посмотрела на Аполлона.
– Теперь я полубог?
– Ты и сама знаешь ответ.
Конечно, я его знала. Смертные не парят над землей и не испускают из груди протуберанцы.
– Твои силы еще не абсолютны, – продолжил Аполлон. – Гиперион пока не заточен в подземное царство. Ты лишь временно его обезоружила. Когда он вернется, будет очень, очень зол.
Почему-то я вдруг озаботилась вопросом, который был сейчас, пожалуй, наименее важным.
– Я больше не буду стареть?
Аполлон нахмурил золотистые брови.
– Прости, – вздохнула я. – Просто для меня это… довольно серьезно.
– Так и есть.
– Эта смерть… Я погибла? – уточнила я, и мой голос дрогнул на последнем слове.
– Да. И нет. Погибла твоя смертная часть. Ты полубог, и теперь ты практически бессмертна. Тебя можно убить, но это непросто. Человеческие болезни тебе не страшны. И от смертельных ран ты не умрешь.
Я медленно покачала головой, не зная, что сказать. Я не чувствовала в себе никаких изменений – разве что совсем незначительные, – и мне было сложно принять, что со мной произошло. Мне даже хотелось – не знаю – выпрыгнуть из окна и посмотреть, приземлюсь ли я на ноги.
Аполлон устало потер ладонью грудь.
– Но тебе предстоит еще многое сделать. Ты должна найти мой амулет, и остальным полубогам тоже придется отыскать свои амулеты. Когда вы будете вооружены и ваши силы откроются, вы будете готовы сразиться с Титанами.
– Амулеты? Что это такое?
– Думаю, тебе стоит поговорить с одним библиотекарем, – туманно ответил он, потом поднялся на ноги и резко выдохнул. В уголках губ появились тонкие белые линии. Я забеспокоилась. Отец казался… усталым. Я и представить не могла, что боги вообще устают.
Аполлон наклонился, коснулся кончиками пальцев моей щеки, как тогда в общежитии, но на этот раз его прикосновение было холодным. Освободив меня, он ослабел и чем-то пожертвовал. Но если бы этого не произошло, я бы погибла или, что еще хуже, оказалась в плену у Гипериона – и других Титанов. Там меня ожидала судьба пострашнее смерти.
– Спасибо, – сказала я, откашлявшись, но голос все равно остался хриплым. – Спасибо, что спас мне жизнь.
Отец посмотрел мне в глаза, опустил руку и выпрямился. Вокруг него замерцали голубые искры, и в следующую секунду бог исчез.
Глядя на то место, где он только что стоял, я коснулась своей щеки. К глазам подступили слезы. Я не знала, почему мне хочется плакать. Возможно, у меня просто была на это целая тысяча причин.
Вдохнув поглубже, я сглотнула спазм и спрыгнула с койки. Плиточный пол холодил ноги. Я пошевелила пальцами и сделала шаг, затем другой. Открыв дверь, я поняла, что мне нужно свернуть направо – меня вел инстинкт.
В соседней двери окошка не было, но я повернула ручку и медленно вошла. У меня перехватило дыхание, а ноги стали ватными, хотя я и чувствовала себя бодрее, чем когда-либо.
Казалось, я вижу его впервые. Словно с моих глаз вдруг сняли пелену.
Сет лежал на кровати. Одеяло сползло с его груди, словно он беспокойно ворочался во сне. Он был не в больничной рубашке, а в той же самой черной футболке с длинным рукавом, в которой я видела его в последний раз.
