– Мне и раньше такое говорили, много раз.
Слегка вздернув одну бровь, Комизар продолжал меня изучать.
– Любопытно, что ты не бросилась на эмиссара, когда он сообщил, что Дальбрек предаст Морриган. Неужели тебе не важно, что случится в твоем королевстве? Или ты не поверила рассказу эмиссара?
– Наоборот, Комизар, я поверила каждому его слову. Просто меня они не удивили. Возможно, вы не знали, что мой отец назначил целое состояние за мою голову, потому что я бежала от брачного союза. Меня предал родной отец, чем же королевство хуже? Я устала от того, что кругом одни изменники и предатели.
Комизар потянул меня за руку, заставив подойти ближе. На груди у него до сих пор красовалась тончайшая работа мастеров Морригана – свадебный подарок Греты Вальтеру. Его холодные черные глаза, опушенные длинными темными ресницами, самодовольно блеснули. Как мне хотелось выцарапать их – но не было ногтей. Как хотела я вытащить кинжал – но и его забрали. Я покосилась на меч у него на боку, украшенный алой морриганской яшмой, – оружие было почти в пределах моей досягаемости.
– Так устала, что готова на глупости? – спросил Комизар, крепче сжимая мою руку. – Человека труднее убить, чем коня, принцесса. Знаете, что произойдет, если вы убьете Комизара?
– Общее ликование?
Он едва заметно усмехнулся.
– Его обязанности падут на вас.
Отпустив меня, он подошел к столу и положил руку на глубокую царапину на столешнице.
– Вот здесь я убил предыдущего Комизара. Мне было восемнадцать тогда. Случилось это одиннадцать лет назад. Каден был еще совсем ребенком. Еле доставал мне до пояса. Мелкий для своих лет. В детстве он голодал – но под моим присмотром быстро выправился. Каждый комизар должен вырастить своего собственного рахтана, и он был со мной с самого начала. Нас связывают долгие годы. Велика его преданность мне.
Он водил пальцем по зарубке и, казалось, глубоко задумался – вспоминал, должно быть, при каких обстоятельствах она здесь появилась.
Но вот его цепкий взгляд снова обратился на меня.
– Даже не пытайся вбить между нами клин. До поры до времени я позволяю Кадену эти вольности. Я ведь тоже предан ему, а ты можешь послужить неплохим развлечением для нас обоих. Но не нужно обольщаться: ты и этот твой так называемый дар значат для меня меньше ломаного гроша. У эмиссара и то больше шансов дожить до конца месяца, чем у тебя. Не пытайся затевать игры, в которых все равно проиграешь.
Его раздражение меня воодушевило. Итак, мой удар попал точно в цель. От твоих слов эти самые игры с каждой минутой кажутся мне все более желанными, хотелось мне сказать ему. Комизар словно прочитал мои мысли.
Глаза его налились яростью.
– Повторяю на случай, если ваше королевское высочество глуховаты и ты не поняла с первого раза: положение твое очень шатко.
Я смотрела ему прямо в глаза, думая о том, что скоро увижу, как армия его головорезов похваляется морриганскими мечами, что до конца жизни в ушах у меня будут стоять крики брата и его товарищей – жуткие крики, которые ветер бросал мне прямо в лицо. И все это из-за него, нарушителя границ и многовековых договоров.
– В моем положении нет шаткости, оно вполне определенно, – произнесла я вслух. – На родине меня разыскивают как изменницу, а здесь вы лишили меня свободы, надежд и погубили моего брата. Все, что мне было дорого, исчезло, и доказательством тому эта перевязь моего мертвого брата. Что еще можно у меня отнять?
Комизар охватил мою шею ладонью и медленно провел большим пальцем по впадине на горле. Он надавил сильнее, и я почувствовала биение пульса под его пальцем.
– Поверьте, принцесса, – прошипел он, – всегда найдется, что отнять.
* * *
Плачу о вас, братья и сестры мои,
Я плачу о всех вас,
Ибо хотя дни мои сочтены,
Для вас года испытаний лишь начались.
– Песнь Венды
Глава восьмая
Рейф
Я сидел за столом прямо напротив Кадена. Впившись в него глазами. Взглядом кромсая его на куски.
Я не знал, почему меня притащили сюда. Возможно, чтобы накормить. Или для того, чтобы я смотрел, как едят они. Руки у меня до сих пор были связаны за спиной. Каден потягивал эль, время от времени поглядывая на меня. Он, как мне показалось, был разъярен не меньше моего. На его глазах Лия меня поцеловала. Эта мысль точила его изнутри, словно червь.
Вокруг толпились наместники, некоторые хлопали меня по плечу и предлагали выпить, а потом оглушительно хохотали над собственной остроумной шуткой. На столе передо мной стояла полная кружка. Но выпить я мог только одним способом, окунув лицо в пену, как свинья в корыто. Такого зрелища им не дождаться – мне не настолько хотелось пить.
– Где она? – повторил я.
Я думал, что Каден снова промолчит в ответ, но вдруг он осклабился.
– А тебе что за дело? Я так понял, она всего-навсего обычный летний романчик.
– Я не настолько бессердечен. Не хочу, чтобы она страдала.
– И я этого не хочу. – Он отвернулся и завел беседу с наместником, стоявшим справа от него.
Обычный летний романчик. Уставившись на брызги пены вокруг кружки, я размышлял о том, как уничижающе посмотрела на меня Лия, услышав это, как изогнула губы в презрительной усмешке. Определенно, она мне подыграла. Этот ее взгляд был нужен для подкрепления моих слов. Она должна была понять, почему я так сказал. Но если она просто подыгрывала, то делала это слишком уж убедительно.
Но не только это мучило меня – было еще кое-что. Я разглядел это в ее глазах, движениях, во вздернутом подбородке, расслышал в звенящем голосе там, в камере, где мы оказались рядом. То была незнакомая мне Лия, она говорила о ножах и смерти. Что сделали с ней эти изверги, через что ей пришлось пройти?
Каден, повернувшись ко мне, снова сверлил меня взглядом. Червь вгрызался все глубже.
– Ты всегда принимаешь так близко к сердцу дела своего принца?
– Только когда это устраивает меня. А ты всегда отплясываешь с девушками, которых собираешься прирезать?
У него на скулах заходили желваки.
– Ты мне никогда не нравился.
– Какое горе.
В стол врезался кто-то из наместников, но устоял на ногах. Поняв, что чуть не упал на Кадена, он захихикал.
– Комизар до сих пор там, с этой принцессой? Видать, голубая кровь в новинку даже ему, – он подмигнул и поковылял прочь.
Я подался вперед.
– Ты оставил ее с ним наедине?
– Заткнись, эмиссар. Ты ничего не знаешь.
