– Наконец-то, – заметила я.
Он пропустил это мимо ушей, неторопливо ходя вокруг меня. Глаза его ощупывали меня так беззастенчиво, что я невольно залилась румянцем.
– Полагаю, я сделал хороший выбор, – сказал он наконец. – Красный тебе к лицу.
Пытаясь как-то разрядить обстановку, я улыбнулась.
– Неужели, Комизар, вы решили проявить ко мне доброе расположение?
– Я могу быть очень добрым, Лия, если ты дашь мне такую возможность. – Он подошел ближе, глаза подернулись поволокой.
– Хотите, я позову портних? – предложила я.
– Не сейчас, – теперь он был совсем близко.
– Мне непросто двигаться в платье, сколотом булавками.
– Я и не прошу, чтобы ты двигалась. – Комизар встал передо мной и пальцем нежно провел по рукаву сверху донизу. Его грудь вздымалась, но видно было, что он держит себя в руках. – Ты проделала большой путь от платья из мешковины, которое носила вначале.
– Какое там платье. Это был мешок.
Он улыбнулся.
– Совершенно верно, – протянув ко мне руку, он вытащил одну булавку. Ткань на плече опала. – Этот наряд лучше?
Я мгновенно ощетинилась.
– Приберегите свои обольстительные уловки для нашей брачной ночи.
– Меня находят обольстительным? Так, может, стоит вытащить еще одну булавку?
Я сделала шаг назад, но неохотно, так как боялась, что этим только раззадорю Комизара. Вместо этого я попыталась отвлечь его, сменив тему, и обратила внимание на то, что на нем одежда для верховой езды.
– Вы куда-то собираетесь? Какое-то дело требует вашего отъезда?
– Нет.
Выбирая следующую булавку, он снова протянул руку, но я решительно отвела ее в сторону.
– Вы пытаетесь соблазнить меня или изнасиловать? Раз уж мы договорились быть друг с другом честными, я хотела бы понимать, к чему мне готовиться и как себя вести.
Комизар схватил меня за руки, и я поморщилась от укола сразу нескольких впившихся в тело булавок. Он притянул меня к себе и прижался губами к моему уху.
– Почему ты осыпаешь нежностями Убийцу, а не своего суженого?
– Потому что Каден не требовал от меня нежностей. Он их честно заработал.
– Разве я не добр к тебе, Джезелия?
– Ты был добр однажды, – шепнула я, наклонившись к его щеке. – Я знаю это. И у тебя было имя. Реджинос.
Комизар отпрянул, словно я окатила его холодной водой.
– Настоящее имя, – продолжала я. – Имя, данное тебе матерью.
Он попятился к очагу, весь его задор испарился.
– У меня нет матери, – огрызнулся он.
Кажется, я нащупала и вскрыла один из немногих сосудов в его теле, где еще текла горячая кровь.
– Мне не составило бы труда поверить, что так оно и есть на самом деле, – сказала я. – Проще предположить, что ты – порождение какого-то демона, отметавшего икру в дупло. Да только я разговаривала с женщиной, которая держала тебя на руках, приняв роды. Она сказала, что мать, умирая, успела дать тебе имя.
– Ничего особенного в этом нет, принцесса. Я не первый венданец, мать которого умерла родами.
– Но это же имя. Ее последний подарок своему чаду. Почему же надо отказываться от имени, которое было последним, что прошептали холодеющие уста матери?
– Потому что это имя ничего не значило! – рявкнул он. – Оно ничего мне не дало! С именем или без, я был обычным отребьем, грязным уличным щенком. Я был никем, пока не стал Убийцей. И это имя что-то да значило. Только одно имя было лучше его. Комизар. Почему я должен довольствоваться Реджиносом, обыденным, как дорожная грязь, и столь же полезным, если есть имена, носить которые может только один?
– Из-за этого ты убил последнего Комизара? Только из-за имени? Или чтобы отомстить за зверское избиение Каланты?
Его гнев пошел на убыль, он внимательно вгляделся в меня.
– Она сама рассказала?
– Да.
Комизар покачал головой.
– Непохоже на Каланту. Она никогда не говорит о том дне. – Он подбросил в очаг полено и заговорил, глядя на огонь: – Мне было всего восемнадцать. Слишком молод, чтобы стать новым Комизаром. Я еще не успел обзавестись нужными связями. Но я этого жаждал. Мечтал об этом. Каждый день. Представлял себе. Комизар…
Он повернулся и сел на приступку у очага.
– А потом подвернулась Каланта. Каким милым нежным цветочком она тогда была. В Совете она много кому нравилась, но из страха перед Комизаром никто не осмеливался к ней подступиться. После расправы ее красота поблекла, бедняжка была изувечена и снаружи, и изнутри, но многие члены Совета благоволили ко мне за спасение ее жизни. А когда Каланта присягнула мне на верность, Совет почти целиком последовал ее примеру. Те, кого я не устранил. Тогда-то я и понял, что союзы не наследуются, их необходимо тщательно готовить. – Комизар встал, подошел ко мне. – Так вот, отвечая на твой вопрос – одна цель просто служила другой. Месть за девушку принесла мне еще и имя, получить которое я так желал.
Комизар снова внимательно осмотрел платье.
– Скажи портнихам, чтобы заканчивали, – распорядился он, одобрительно кивнув. – И вот что, принцесса, если это имя, Реджинос, прозвучит еще хоть раз, мне придется навестить ту повивальную бабку и укоротить ей язык. Понятно?
Я склонила голову.
– Мне неизвестен никто с таким именем.
Он удовлетворенно улыбнулся и вышел.
Я сказала чистую правду. Было понятно, что мальчика по имени Реджинос давно уже нет в живых.
Глава пятьдесят первая
– Завтра ты переезжаешь ближе к моим покоям. Я пришлю слуг, чтобы перенесли твои вещи. Так будет удобнее после свадьбы.
Удобнее. По коже у меня пошли мурашки. Я понимала, что значит «удобнее».
Странно, что именно жилище Кадена давало мне ощущение безопасности, но это было действительно так. Я чувствовала, что в определенных вещах Кадену можно доверять – даже, когда он напивался в хлам. К тому же в его жилище был тайный ход. Я сомневалась, что такой будет в новой комнате.
Мы оставили стражникам лошадей на опушке, и Комизар повел меня через рощу. Тонкоствольные деревья росли густо, но была хорошо видна проторенная между ними тропа. Комизар явно бывал здесь часто. Он заметил, что любит срезать тут путь. Всего несколько минут – и деревья кончились. Перед нами открылся вид на широкую долину. Я смотрела, недоумевая, не веря глазам.
– Великолепно, верно?
Я повернулась к Комизару – он сиял. То, что он видел, и правда вызывало его искренний восторг. Взгляд его блуждал по долине. Внизу раскинулся целый город, ничем не напоминавший тот, из которого мы недавно выехали.
