Раз дом папин, что я здесь делаю? Ну должен же отец хоть изредка кормить меня и позволять стираться? С чего мне мучиться чувством вины за то, что пользуюсь его имуществом?
Пока машина стирала, я бродил по дому и, конечно, мучился чувством вины.
Дело было не в еде и не в стирке, а в двадцати двух сотенных купюрах, которые я взял у отца из бумажника. Ерунда какая! Он хорошо зарабатывает, а меня всегда одевал в секонд-хенде. Машина у него стоит больше двадцати двух тысяч, а меня он содержал только для того, чтобы не платить маме алименты.
Но вину я все равно чувствовал. И злость тоже.
А если разгромить тут все? Переломать мебель, спалить одежду? Или вернуться ночью, открыть бензобак «кадиллака» и поджечь его? Вдруг дом тоже загорится?
Ну что со мной такое? Чем дольше нахожусь в доме, тем сильнее злюсь. Чем больше злости, тем больше чувство вины. Разве стоит так терзаться?
Я прыгнул на Манхэттен и гулял по Центральному парку, пока не успокоился.
Через сорок минут я вернулся в папин дом, переложил свои постиранные вещи из машины в сушилку, а папину одежду сунул обратно в барабан.
Мне нужно кое-что еще… Коридором я прошел в папин кабинет, в его домашний «офис». Вообще-то, мне запрещалось туда заглядывать, но папины запреты и правила меня больше не волновали. Для начала я обыскал канцелярский шкаф с тремя ящиками, потом переключился на письменный стол. Мы с сушилкой закончили одновременно: она – сушить мои вещи, я – искать свое свидетельство о рождении. Но я так его и не нашел.
Задвинув последний ящик, я собрал высохшую одежду и метнулся к себе в отель.
Как быть с деньгами? Я положил вещи на кровать и прыгнул к парковой скамье в Вашингтон-сквер-парке.
Бомж, который вчера спал на скамейке, исчез. На скамейке сидели две старухи и оживленно болтали. Они посмотрели на меня, но стали болтать дальше, а я зашагал прочь по тротуару.
Я ведь пытался найти честную работу, но без номера социальной страховки меня никто не брал. Большинство работодателей просили еще документ, подтверждающий гражданство, – свидетельство о рождении или карточку избирателя. Ни того ни другого у меня нет. А вот нелегалы как у нас работают? Как они обходят эту проблему?
Они покупают фальшивые документы.
Ох! Когда я по Бродвею шел на Таймс-сквер, бойкие парни предлагали мне и наркотики, и девочек, и мальчиков. Готов спорить, они знают, как достать фальшивые документы.
Только у меня нет денег.
По ощущениям я как страна третьего мира: нужны деньги, чтобы заработать деньги, а сверхдержавы кредитов не предлагают. Если завтра не заплачу за отель, окажусь на улице. Тогда понадобится некое облегчение бремени задолженности.
Средь бела дня вой охранной сигнализации на Сорок второй улице пугал куда меньше. Может, стащить телик или видак, заложить в ломбард, а на выручку купить фальшивые документы? Перспектива перетащить видак в ломбард пугала. Даже, допустим, меня не поймают. Если кому-то приспичит, и стрельнуть могут. Или у меня паранойя? А если украсть что-то подороже? Драгоценность, например? Сто́ит пойти в музей и поснимать картины? Чем дороже краденое, тем больше шансов остаться без выручки – меня либо обманут, либо убьют.
Может, правительство меня наймет?
Я содрогнулся. Я читал «Воспламеняющую взглядом» Стивена Кинга и живо представил, как меня расчленяют, чтобы раскрыть секрет моих способностей, или как меня накачивают лекарствами, чтобы лишить этих способностей. Именно так в книге поступили с отцом девочки. Его пичкали лекарствами, чтобы он не мог ясно мыслить. Вдруг правительство уже занимается способными телепортироваться?
Держись подальше от правительства! Никому не рассказывай о своих способностях.
Что же, видимо, придется украсть сами деньги.
«Кемикал банк оф Нью-Йорк» расположен на Пятой авеню. Я вошел в здание и спросил охранника, есть ли в банке туалет. Тот покачал головой.
– Дальше по улице Трамп-тауэр. Там в фойе уборная.
Я сделал расстроенное лицо:
– Очень не хочу создавать проблемы, но через пару минут за мной сюда приедет папа. Он убьет меня, если не застанет на месте. А отлить очень хочется. Здесь где-нибудь есть служебный туалет?
Не верилось, что охранник на такое купится, но ложь и упоминание отца расстроили меня на самом деле. Охранник явно колебался, и я поморщился, чувствуя, что сейчас меня прогонят.
– Да черт с ним! Видишь ту дверь? – Он показал на дверь за большим кассовым залом. – Иди туда и бегом обратно. Туалет в конце коридора и направо. Если начнут докучать расспросами, сошлись на Келли.
Я шумно выдохнул:
– Спасибо, мистер Келли! Вы мне жизнь спасли!
В коридор я вошел с самым решительным видом. А ведь меня мутило, и я не сомневался: каждый встречный меня насквозь видит и понимает, что я преступник.
Хранилище оказалось на две двери ближе уборной.
Огромную стальную дверь на петлях размером с меня оставили открытой, но за ней оказалась решетчатая дверь поменьше. Меньшая дверь была закрыта, перед ней за столиком сидел охранник. Поравнявшись с ним, я сбавил шаг и через решетку заглянул в хранилище. Охранник посмотрел на меня.
– Помощь нужна? – холодно спросил он и уставился на меня, как директор школы на ученика, у которого нет разрешения на выход из класса.
– Я туалет ищу, – пролепетал я.
– У нас в банке общественных туалетов нет.
– Мистер Келли разрешил мне сходить в служебный. Дело очень срочное.
Охранник чуть смягчился:
– Туалет в конце коридора. Точно не здесь.
Я кивнул:
– Да, конечно. Спасибо вам.
Я зашагал дальше. Как следует рассмотреть хранилище не удалось. Я вошел в туалет и вымыл руки.
На обратном пути я снова сбавил шаг.
– Дверь просто огромная. Не знаете, сколько она весит? – спросил я, чуть приблизившись к хранилищу.
– Много весит, – раздраженно ответил охранник. – Раз в туалет ты уже сходил, топай назад в фойе.
Я повернулся боком:
– Да, конечно.
Посмотрев на решетчатую дверь с другого ракурса, я увидел стол у внутренней стены хранилища и тележки. В тележках лежали холщовые мешки и пачки денег. Еще один шаг, и у другой стены я разглядел серые стальные полки.
Теперь все ясно!
Охранник начал подниматься. Оторвав взгляд от решетчатой двери, я увидел, как он багровеет.
– Уже ухожу! – пообещал я. – Спасибо за подсказку.
Охранник прорычал что-то в ответ, но я быстро шагал прочь. Вот я прошел мимо охранника из фойе и улыбнулся:
– Спасибо, мистер Келли!
