Но легко подняться удалось только самому Бурану. У Фила перед глазами все плыло, а Жгут рыгал в воду, сидя на краю плота. Но надо отдать должное организаторским талантам Бурана: через несколько минут весь небольшой экипаж плотика уже вовсю трудился, восстанавливая покосившийся шалаш и крепя ветки.
Как выяснилось уже через полчаса, работали они не зря. Фил лежал на бревнах и осматривал проплывавший мимо пейзаж через сплетение ветвей. Вроде, все такое мирное, полянки зеленые, лес величественный в некоторых местах почти на берег выходит, даже вон деревенька какая-то просматривается. Бабочки порхают, птички поют – идиллия. Не сходится пейзажик с тем страхом, который Стерва внушает Бурану и Маринке. Только Фил об этом подумал, как увидел сидевшее на берегу существо. То, что было раньше медведем, сидело на берегу и, казалось, точно так же, как Фил любовалось окрестностями. Шерсть у бывшего мишки срослась в клочки, которые ороговели и создавали по всему телу броню, похожую на чешую. На морде дополнительно образовались костяные наросты, защищающие глаза и уши. Сам мишка стал раза в два больше своих нормальных собратьев, при этом сильно увеличилось его тело, а лапы выглядели коротковатыми и откровенно смешными.
Фил слегка толкнул Бурана и кивком показал на монстра. Буран сделал один короткий жест: не шевелимся! Команда плота, стараясь дышать через раз, смотрела на приближающегося монстра. Как назло основное русло реки делало изгиб и проходило совсем близко к тому месту, где сидел медведь-мечтатель. Мотора у плота не было, а у Фила отсутствовал гранатомет за пазухой, поэтому ему ничего не оставалось, как сидеть и медитировать, что он маленький-маленький незаметный муравьишка, который плывет на палочке по реке и до которого сидящему на берегу чудовищу нет никакого дела.
Фил смотрел на медведя-мутанта, как загипнотизированный барашек на волка, и когда плот поравнялся с безмятежно сидевшим чудовищем, наемнику показалось, что их взгляды встретились. Неужели за сплетением веток монстр смог все-таки разглядеть людей? Мишка сначала насторожился, потом пристал на задние лапы и тихо зарычал. У него на спине раскрылся гребень из острых костяных пластин. «Все, отплавались», – мелькнула мысль в голове у Фила.
Подтверждая этот нехитрый вывод, тварь сиганула в воду. Для такой туши она вошла в воду идеально, почти без брызг. Времени орать «помогите, спасите» не было. И Фил с мрачной решимостью передернул затвор винтовки и начал выискивать, где же монстр покажется из воды. Наемник отлично понимал, что на такой короткой дистанции что из винтовки в него стрелять, что пощечин надавать – результат был бы примерно один и тот же. Гораздо больше было надежды на штуцеры трейсеров.
Метрах в пяти от берега вскипела вода, на поверхности мелькала то бронированная шкура медведя, то коричневое змеевидное тело. Фил готовился пустить очередь в этот клубок, но на ствол винтовки опустилась рука Бурана. Фил оглянулся на трейсера, и тот помотал головой: не стреляй. Подводное побоище продолжалось, и наемника слегка передернуло: монстры караулили их не только на берегу, но и в реке водились! На берег нельзя, в воду нельзя, научиться летать тоже не получится. Пока Фил размышлял, как же жить дальше и где искать спасения, медведь начал выволакивать на берег огромное блестящее тело. Наемник пригляделся – чудовище тащило трехметрового сома! Усатый император глубин оказался бессилен против мутировавшего хозяина леса. Медведь дотащил сома до берега и начал отрывать и пожирать куски от его еще извивающегося тела.
Когда они отплыли от пирующего монстра на приличное расстояние, Буран возмутился:
– Рыболов хренов! Он тут деликатесы добывает, а нам теперь штаны меняй!
– Слушай, а что будем делать с ночевкой? – озадачился Фил.
– В планах мы должны до темноты успеть к тому месту, которое описала Маринка.
– А если не успеем? – В воображении Фила мигом нарисовался мишка, пришедший на огонек в их лагерь.
– Пристанем к правому берегу. Там спокойнее.
Воображение наемника тут же подпихнуло другую картинку: мишка к ним в ночной лагерь все также заявляется, но мокрым, так как ему пришлось переправляться на другой берег.
Первый ориентир они увидели, когда солнце уже клонилось к закату и небо приобрело багряные оттенки. Фил постучал по плечу Бурана:
– Смотри! – И показал на меловой грязно-серый холм, подточенный водами реки.
– Ага, похоже, – отозвался Буран.
– Маринка говорила, что метрах в двухстах ниже будет тихая заводь. Кажется это вот там. Видишь, берег камышом зарос?
И правда, ниже по течению они нашли обширный омут со стоячей водой. Налегая на шесты, Фил с трейсерами смогли придать плоту нужное направление и пристать к берегу.
– Гляди! Вон и ольха с расколотым стволом. Мы точно на месте, – обрадовался Фил.
Но Буран не разделил его радости:
– Ш-ш-ш! Не кричать, не бегать и в воде не плескаться, – прошептал он. – Общаемся только жестами.
Первым делом они обошли берег омута, но труп скреббера не нашли. У Фила тут же испортилось настроение, но Буран его успокоил:
– Эта туша минимум полтонны должна весить. Если ее перетаскивали, обязательно должны были остаться глубокие следы. А их нет. Вы как следует поищите в самом омуте, а я пойду вон в тех зарослях пошарю.
Фил вооружился шестом и стал ощупывать дно заросшей ковром водорослей заводи. Жгут сказал, что у него есть идея получше. Он достал из своего вещмешка кошку с прочным шнуром и начал ею багрить дно. Буран проверял кустарник на берегу реки так, что не шелохнулась ни одна ветка. Фил и сам умел затаиваться в лесу, но вынужден был признать, что трейсер был на голову выше в этом искусстве. Если точно не знать, что он там бродит, в жизни не догадаешься, что трейсер рядом.
Режим полной тишины нарушил Жгут, но у него на это была веская причина. Закинув кошку в очередной раз, он дернул за шнур, засиял от счастья и прошептал:
– Забагрил! Есть что-то!
Вдруг это «что-то» в ответ так потянуло за веревку, что Жгут не удержался и плюхнулся в воду на живот. «Что-то» на этом не остановилось, а поперло трейсера сквозь ряску со скоростью глиссирующего катера. И вой при этом Жгут издавал, как заправский моторный двигун Yamaha. Он влетел в камыши на противоположном берегу заводи, где догадался скинуть веревочную петлю со своей руки. Из кустарника, как ошпаренный, выскочил Буран, ища глазами виновника переполоха.
Жгут высунулся из камышей, весь с головы до ног обвешанный водной растительностью.
– Ты чего орешь, гребаный водяной?! – прошипел Буран.
Жгут отвечал слегка заикаясь:
– Я, кажись, сома забагрил… здоровая зверюга… килограмм на триста, а может, и на пятьсот…расплодились они тут, падлы-ы-ы…
– Ну и помирал бы молча, зачем нас подставлять? – не унимался Буран.
– А еще я, кажись, скреббера нашел… прямо головой в него влетел… тут он, в камышах.
