– А у меня в мире что, не дети? Крысята там для лабораторных опытов, да?! – взвился Фил. – У вас на базе их четверо. Соболезную! А у меня на родине детей миллионы! Но это ж чужие совсем дети, не ваши. Ты большинство из них даже не увидишь!
Маринка зарделась: Фил был абсолютно прав.
– Но мы сейчас как раз думаем о том, как минимизировать потери среди гражданских.
– Я знаю, как! И думать тут нечего! Остановите вторжение, и не будет никаких потерь, – выдал решение проблемы наемник.
– Мы не можем, – уставившись в пол, пробормотала Маринка.
– Потому что сами в монстров превратились! В вашем гадском Улье все монстрами становятся! Просто кто-то внешне, кто-то внутри. Вон твой Шкипер хуже любого рубера. Ни своих, ни чужих не жалеет. Рабство развел, нолдов порешил. Душа у него мутировала!
– Он заботится о своих людях, – упрямо произнесла Маринка. Но в этом упрямстве явно скользило сомнение. – Да и потом, ты же нам тоже помогаешь.
– Помогаю – ради родных. Потому что тоже в эгоистичную тварь превратился, – честно ответил Фил. – Все, веди меня обратно в камеру. Не могу на рожи ваши больше смотреть. А то доберусь до какого-нибудь арсенала и взорву ваш гадюшник к чертовой матери!
– Но у нас совещание. В штабе. Отработка проникновения на базу. Кроме тебя, изнутри ее никто не видел…
– Вот и веди меня на это совещание. А потом – в камеру! – безапелляционно заявил Фил.
Может, Шкипер и был мутантом-психопатом, но организатором и стратегом он был прирожденным. На переговорах с союзниками он тут же занял главенствующее положение и моментально пресек все возможные попытки перетянуть на себя теплое одеяльце, а грязную работенку свалить на других. Он смог учесть и увязать вместе и интересы своих союзников. Килдинги получили возможность нести семя Стикса в другой мир, то есть заразить все, что можно, грибком и забиться в религиозном экстазе. Экстаз экстазом, но килдинги еще требовали и нечто материальное, а именно, открытия в мире Фила тринадцати своих поселений. Шкипер милостиво согласился на их условия, но Фил понимал, что при первой же возможности глава Исхода выжжет эти поселения дотла. Шкиперу нужна абсолютная власть над новым миром, и он не собирался ею делиться с религиозными фанатиками.
Несмотря на громкие заявления квазов о «гармонии с Ульем», их больше всего интересовали поставки в Улей оружия и боеприпасов. Шкипер с Отцом почти целый день спорили, обдирая глотки, об объеме и видах вооружений, которые Сыны Улья получат за участие в штурме. В итоге страшно довольный торгом Шкипер пожал лапу кваза, и тот отбыл готовить своих бойцов к штурму. После чего глава Исхода приступил к мобилизации своих людей и подготовке к штурму. Бойцы Исхода носились как угорелые, готовя оружие и технику, что-то постоянно таская, загружая и ремонтируя. Работы шли в таком бешеном темпе, что Фила несколько раз забывали покормить. На все его протесты охранники заявляли ему, что он не в санатории на полном пансионе отдыхает и может потерпеть. В ответ Фил вытребовал себе для восстановления справедливости сразу две пайки и уселся перед тарелкой с синим холодцом, чтобы подкрепиться.
Но его трапеза чуть не закончилась трагически. Только Фил, стараясь не думать, из чего производится питательное желе, запихнул себе в рот полную ложку этой субстанции, как перед ним прямо из ниоткуда возник Буран. Причем трейсер появился в метре над полом, попытался ухватиться за воздух и рухнул навзничь на спину. От всех этих трюков, происходящих перед его носом, Фил подавался мерзким холодцом и закашлялся до слез в глазах.
– Ты как? Ты откуда? – кое-как просипел задыхающийся наемник.
Буран поднялся, подошел к Филу и от души огрел своей крепкой пятерней по спине. Желе выскочило из дыхательного горла, и Фил облегченно задышал.
– Откуда я? Оттуда. – Буран кивнул на стену за своей спиной. – А как? Да вот так: ты же мне сам жемчужину скормил. Я теперь, блин, даже мышкин храп за километр слышу. Пока привык ко всем этим звукам, чуть с ума не сошел. Теперь еще и эти прыжки.
– Какие прыжки?
– А я знаю? Зажмуриваю глаза, приседаю слегка и как бы прыгаю. Но ногами не отталкиваюсь, а просто вперед на пару метров переношусь. Я сначала у себя по камере так скакал, а потом подумал: а вдруг я и через стену перескочить могу? Встал перед ней и прыгнул.
– У меня чуть сердце из-за твоих экспериментов не стукануло! А если бы ты в сплошной стене оказался?
– Не оказался бы. Я пробовал – в пол прыгнуть не могу. Не прыгается, и все! И повезло же с первого раза в твоей камере оказаться! – радовался Буран.
– Ну да! Выпрыгнул бы в коридор, и шлепнули бы тебя за попытку к бегству.
Бурана эта отнюдь не радужная перспектива обескуражила: действительно, могли ведь шлепнуть ни за грош.
– И я, конечно, рад тебя видеть, но будь готов прыгать обратно, скоро охрана за посудой вернется. – Фил кивнул на еду. – Да и про систему наблюдения не забывай.
– Обратно пока не могу, у этого дара перезарядка почти полчаса, – развел руками Буран.
– Попали, – коротко прокомментировал создавшуюся ситуацию Фил. – Ладно, скажем, что ты подкоп прорыл. Пускай они поищут, а мы поразвлекаемся.
Если жизнь в Филе после переезда на базу бурлила гейзером, то Буран чуть не чокнулся, постоянно сидя взаперти. Его заключение кое-как разбавили допросы, но исходники, вытянув из Бурана всю полезную и бесполезную информацию, потеряли к нему интерес. Пространство, ограниченное четырьмя синими стенами, так угнетающе действовало на сознание трейсера, что он даже начал медитировать, хотя никогда прежде не делал этого и не знал, с чего начинать. Но, узнав, во что вляпался Фил, Буран тут же перестал завидовать его насыщенной приключениями жизни.
– И как будешь теперь все это разгребать?
– Нет ничего проще. Через двадцать минут я усядусь к тебе на шею, ты телепортируешься. Мы выберемся из камеры, перебьем охранников голыми руками, доберемся до Шкипера, разорвем его на три части, заберем Маринку, как трофей, и отчалим.
– Нам точно нужна эта тощая стерва? В остальном план отличный, Фил. Загвоздка в том, что с тобой я, скорее всего, не смогу прыгнуть.
– Есть еще один вариант. Только он еще более сумасшедший, – произнес Фил и начал рассказывать Бурану свою идею.
– Мы умрем. Причем в страшных мучениях, – высказал свое мнение насчет плана Фила трейсер.
Еще десяток минут прошел в бурных спорах и обсуждении, после чего трейсер пообещал все крепко обмозговать, повернулся лицом к стене, закрыл глаза и исчез. И вовремя: почти сразу же дверь в камеру Фила открылась, и на пороге появился Ветер. Хмурый заместитель Шкипера протянул Филу сверток, наемник открыл его и заглянул внутрь.
– Порядок.
– Жемчужину! – Ветер требовательно протянул руку, и наемник положил в нее шарик жемчуга. Ветер сразу же повернулся, чтобы уйти, но Фил его остановил.
