– Что, жулье всякое достает? – сделал стойку Буран. Несмотря на долгое отсутствие, он все еще считал себя ответственным за безопасность стаба.
– Уже нет. Спасибо вам двоим, кстати, за это! Из Колизея к нам много людей переселилось, а потом мы кучу всякого полезного оттуда вывезли. Оборудование, продукты, и самое главное – оружие, – произнес отец Алексий, стягивая с себя рубаху, беря в руки ведро воды и выливая его на себя. – Ух-х-х, ты! Хорошо! Совались к нам бандиты несколько раз, но получили по зубам и оставили нас в покое.
– Если у вас продуктов много, то здесь зачем весь этот огород нагородил? – продолжил допытываться о состоянии дел в стабе Буран.
– Это не огород, – явно обиделся Алексий, – это виноградник.
– На кой он тебе? – опешил Буран.
– Вино будем делать.
– Что?! Какое еще вино?! Тебе в магазинах бутылок мало?
– Шмурдяк там один, – брезгливо скривился отец Алексий.
В разговор вступил Фил:
– Ну почему, вполне неплохое найти можно.
– А я вам говорю, что там одно пойло! – стоял на своем священник. – Вот вырастим лозу, соберем урожай, позову вас в гости…
– Алексий, вы с вами и пришли поговорить насчет приглашения в гости, – вступила в разговор Маринка. – Нам надо…
– Не соглашайся, – перебил ее Буран.
– Даже и не думай этих придурков в стаб пускать! – вторил ему Фил.
– Эй! – возмутилась Маринка. – Мы же договорились!
– А мы тебя обманули, – честно глядя ей в глаза, ответил наемник.
– И заметь, не мы это начали. Счет один-один, – поддакнул ему Буран.
Отряду Исхода было важно добиться того, чтобы отец Алексий открыл перед ними ворота стаба. Размещение крупного подразделения на открытой местности могло вызвать преждевременный интерес со стороны внешников, ведь их база была неподалеку. Буран и Фил уверили Шкипера, что у них достаточно влияния на руководство Порта, чтобы солдат Исхода пропустили внутрь. Влияния-то достаточно, но направили они его совсем в другое русло, что и взбесило Маринку.
– Шкипер вам обоим башки поотрывает, как только вернемся!
– Стоп! – вмешался отец Алексий. – Вы чего лаетесь, как неродные.
– А мы и есть теперь неродные, – ответил ему Фил и описал священнику передрягу, в которую он угодил из-за Маринки.
– Погодь. – Священник взял еще одно ведро воды и вылил себе на голову. – Вот теперь лучше соображаю. То есть ты ведешь все это войско в свой родной мир, чтобы они там Армагеддон устроили?
– Получается, что так, – понуро согласился наемник.
– И ради чего?! Себя спасти? Своих родных? Но при этом остальных погрузить во тьму вечную? Ночь непроглядную устроить?
Глаза отца Алексия горели таким гневом, которого бы хватило на изгнание бесов как минимум из сотни одержимых. Но внутри Фила сидел не бес или демон, он был одержим другим – желанием выжить. Да и при Маринке он не мог рассказать священнику, что у него есть кое-какие соображения, как Исход по носу щелкнуть. К его счастью, гнев отца Алексия переключился на девушку.
– Иди к своему командиру и скажи: в Порту вас видеть не желают. Подойдете ближе, чем на триста метров, к стене – начнем стрелять. А там уж как Бог даст, может, к базе внешников и идти некому будет. Здесь из вас, иродов, душу вытрясем. А вы двое – за мной в Порт! – Отец Алексий резко повернулся к наемнику и трейсеру. – Там все нормально обсудим.
Маринка хотела было возразить, но побагровевшее лицо священника четко намекнуло ей на то, что отец Алексий в таком состоянии может переступить черту «не убий», взять в руки кувалду и вколотить ее по пояс в землю. Она коротко кивнула, обернулась и пошла к колонне Исхода.
– Мы через час вернемся, не делайте глупостей! – прокричал ей вслед Буран, обеспокоенный тем, что из-за них Шкипер может начать обстреливать Порт.
Разговор в Порту вышел долгий. Буран постоянно поглядывал на часы, беспокоясь, что они не уложатся в отведенное время и между Исходом и Портом начнется война.
– Страшное вы дело затеяли. Рисковое очень, – выслушав Фила, покачал головой отец Алексий. – И на кону миллиарды жизней стоят. Сделаем по-другому: оставайтесь в стабе, отобьемся мы от Шкипера и его ребят.
– У тебя здесь кто? Торгаши да вольные рейдеры? А у Исхода – солдаты, тренированные убийцы. Покрошат вас. Вы, конечно, за стенами подергаетесь, но потом все равно покрошат, – резонно возразил наемник.
– Зато на нашей стороне – правда! Закон Божий и человеческий! – не сдавался священник. – Мы за благое дело биться будем!
В комнату, где они совещались, вбежал запыхавшийся Радар.
– Там эта… еще одна толпа прет!
– Все, закончилась наша правда и благое дело. Союзнички к Шкиперу пожаловали, – пробормотал поникшим голосом Буран.
Уже со стены Порта священник с Филом наблюдали, как возле лагеря Исхода разворачивается лагерь килдингов.
– Как бы на стены не поперли, – считая бойцов и машины, забеспокоился Буран.
– Не попрут. Им лишний шум и лишнее внимание возле Внешки не нужно. Но вот когда они внешников побьют и портал захватят, могут и вернуться, – озвучил свои опасения Фил. – Не просто из чувства мести, а место у вас здесь удобное для перевалочной базы и складов.
– Смотрите! – привлек их внимание Буран. – Там еще один столб пыли над дорогой!
– Квазы спешат присоединиться к вечеринке. – У наемника не было сомнений в том, чьи машины спешили сейчас к Порту.
– Вражин прибыло. И что нам делать? Сейчас напасть – перебьют. Если у них с порталом выгорит, то вернутся и опять же перебьют, – подвел невеселые итоги священник.
– Значит, надо сделать так, чтобы они не вернулись, – сказал больше самому себе Фил. Ведь он не был уверен, что сам может вернуться из похода к внешникам. – Алексий, я совсем забыл. Мне долг один отдать надо.
– Какой долг? Кому? – удивился священник.
– Помнишь, в первую ночь в Порту я контейнер нашел со связанными людьми?
– Ну… – Конечно же, священник отлично помнил, как Фил обнаружил пленников, после чего им пришлось уничтожить банду Дублона и захватить стаб.
– Там еще женщина была, с грудным ребенком. Где они сейчас?
– Да здесь живут. С ними нормально все, я сам регулярно проведываю. А зачем тебе они?
– Говорю же, долг отдать. Если бы я их тогда не встретил, то не стал бы влезать в дела Дублона. И все последующие приключения могли потом пролететь мимо меня. А так меня били, жевали, резали, унижали и обкрадывали. В меня стреляли, меня делали рабом и снова били.
– Погоди, погоди. Ты же не хочешь сказать, что мать и дитя во всем этом виноваты?! – возмутился отец Алексий.
