Он замер перед секретной дверью, прикрытой постаментом, на котором стояла гипсовая Венера. Отец Анатолий завел руку за скульптуру и придавил «каменную» ягодицу. Сенсор уловил его тепло, и в стене открылось электронное табло. Пароль он знал в любом состоянии. В тишине едва слышно щелкнул замок. Отец Анатолий толкнул участок стены. Он легко подался и ушел в сторону.
В комнате-сейфе ничего не тронули. Все было на местах и лежало в том же порядке, в котором он все оставил в прошлую ревизию. От неожиданности святой отец сел. На душе стало намного легче.
– Чего же тебе надо было, собака? – Он вспомнил последний момент, перед тем как отключиться.
Бродяга в странном одеянии сидел напротив и говорил что-то про то, что он должен что-то сделать. А был ли бродяга? Может быть, он – продолжение все той же чертовщины, что преследовала его в последнее время? Отец Анатолий покинул комнату, чтобы не разряжать аккумуляторы понапрасну. Теперь, когда настроение его улучшилось, он позволил себе посмотреть по сторонам.
Ноги подогнулись сразу же, и вернулись рези в желудок, как только святой отец понял, что не узнает вид из окна. Его родного поселка не было. Вместо домов и улиц за окнами росли деревья. Они начинались сразу за забором и, судя по их виду, росли там много лет. Батюшка протер глаза, прочитал молитву, перекрестился. Вид за окном остался прежним. Он подхватился и перебежал в противоположную сторону дома, в надежде, что морок на той стороне не действует.
Он действовал и там. За забором его владений начинался другой мир. Оставалась еще надежда, что мир ему только казался вследствие перенесенного обморока, который был вызван непонятной природы галлюциногеном. На подкашивающихся ногах отец Анатолий выскочил на улицу. В нос ударил влажный запах близкого леса, а слух наполнился громким лягушачьим хором. Во дворе же все осталось на своем месте. Отец Анатолий заглянул в гараж. Машина стояла на месте. Он открыл ворота гаража вручную.
Прямо перед ним был кусок знакомой асфальтовой дороги, но обрезанный ровно, словно ножом, и вставленный между двумя глубокими колеями, поросшими изумрудной травой старого проселка. В суеверном страхе отец Анатолий закрыл ворота, бросился в дом, упал под образы и принялся истово молиться. Он выпрашивал прощение, мотал сопли на кулак, клялся и божился исправиться и даже в порыве праведного гнева разбил пару бутылок хорошего коньяка.
Отец Анатолий потерял счет времени. Он только чувствовал, как силы покидают его, но не переставал убеждать свое «начальство» в том, что с этого момента встает на путь исправления. А состояние здоровья ухудшалось. Голова снова начинала кружиться. В животе появились рези. Иногда они становились настолько нестерпимыми, что святого отца начинало выворачивать наружу.
– Получай, что заслуживаешь. – Он принимал страдания с мазохистским удовольствием.
Из-за борьбы с самим собой отец Анатолий не расслышал шаги в доме. Они раздались в комнате, где он молился. Несколько мужчин, одетых как охотники и при оружии, зависли над скорчившимся священником. Он видел их через пелену физической немощи.
– Загибается? – не столько спрашивал, сколько констатировал мужской голос.
– Иммунный свежачок. Бестолковый.
– Откуда тогда у него живец?
– Кто-то принес и не сказал, как пользоваться.
– Странно: перезагрузка была совсем недавно. Кто мог успеть?
– А ты знаешь, кто у нас живец панацеей называет?
– Нет, не слышал даже, чтобы кто-нибудь так его называл.
– Потому что ты сам еще молодой. Слышал про аристократов?
– Не в этом мире.
– Здесь они тоже есть. Говорят, что к ним можно попасть, если тебе с умениями повезло и ты их пускал в хорошее дело, а не пользовался только для собственной выгоды.
– Не верю я. На байки похоже.
– Похоже, согласен. Но среди нас никто эту гадость панацеей не зовет. Стопроцентно тот, кто побывал перед нами, не из этих краев.
– Да и хрен с ним! Хороший человек, раз оставил этому попу эликсир. Пора его оживлять, а то глаза под лоб закатывать начал.
Отец Анатолий почувствовал, как ему бесцеремонно раздвинули железной ложкой зубы и влили отвратительно пахнущий напиток в рот. Он чуть не подавился им. Кашлянул пару раз и проглотил его. Тут же стало тепло и хорошо. В животе все стихло, и он вытянул затекшие ноги.
– Бросим? Скоро сюда набегут.
– Часок подождем. Если оклемается, возьмем с собой. Если нет – бросим. Груз нам не нужен. А пока давайте обшарим богатое прибежище служителя церкви.
Святой отец слышал все, но не мог понять, что в этом правда, а что морок. Перед ним могли оказаться обычные врачи «скорой помощи», но галлюцинации могли приклеить к ним какой угодно образ – хоть чертей, хоть святых. Охотники в этом случае уместнее: вокруг – такой шикарный лес. Он решил лежать до тех пор, пока не станет адекватно воспринимать окружающий мир.
По его дому топали обутые ноги. Открывали ящики и шкафы. Для врачей «скорой помощи» такое поведение могло быть чересчур бесцеремонным. Состояние улучшалось. Отец Анатолий открыл глаз. Мир стоял на месте. Он обернулся в сторону топающих ног. Мужчина средних лет, с суровым лицом, заметил его движение.
– Ожил, батюшка? – спросил он скорее иронично, чем участливо.
– Вы кто?
– Эй, мужики! Поп пришел в себя, интересуется, кто мы есть!
По дорогому полу затопало еще несколько пар обутых ног. В комнату заглянули еще три любопытных мужских лица, и все они были суровыми. Один из них, по-видимому, самый авторитетный, вошел внутрь и присел рядом с отцом Анатолием.
– Ты как?
– Вы кто? – повторил свой вопрос батюшка. – Почему в моем доме ходите обутыми?
– Ругается – значит, в порядке, – констатировал мужчина. – Встать можешь?
Отец Анатолий был готов к худшему, но у него получилось подняться довольно легко.
– Добро пожаловать в Улей, свежачок!
Мужики рассмеялись, но не злобно.
– Что это значит?! Кто вы, и почему слоняетесь в моем доме?! Я вызову полицию! – Святому отцу было страшно при виде четырех вооруженных мужчин, но они не походили на бандитов, поэтому он позволил себе немного их припугнуть.
Его попытка припугнуть вызвала смех.
– Отец, или как тебя принято звать, батюшка, ты попал в Улей вместе с домом. Что странно: раньше кластер подгружался без него и тебя. Я и товарищи мои такого не припомним, чтобы здесь дом стоял. Выпей еще живца, и станет совсем хорошо. Повезло тебе, что ты один переметнулся сюда и сразу – иммунный.
– О чем вы говорите? Не пойму. Какой Улей, какой кластер? – Отец Анатолий вдохнул из горлышка бутылки и с плохо сдерживаемыми позывами вернул ее назад.
– Это… – главный мужчина постучал по бутылке, – самая главная ценность в Улье. Как говорят по-церковному, хлеб наш насущный. Пить его тебе все равно придется. А рассказывать все про Улей неверующему Фоме бесполезно. Пойдешь с нами, по дороге все сам увидишь.
